Брачный аферист   ::   Лаврова Ольга

Да еще будто строго по уговору, в разные дни, чтобы время нигде не пересеклось!

(Идиллическая по-своему пора – ловкачи не встречались косяками.) Руководство согласилось с представленными довода­ми и решило взяться за розыск.

– Но отчего не воспользовались словесным портретом? – спросит искушенный читатель. – Отчего не применили фоторо­бот, чтобы установить тождество личности?

Оттого, что привычный ныне фоторобот был только-только создан и широкого внедрения еще не получил. Для подробного же словесного портрета – при всем обилии потерпевших – не хватало материала. Конечно, в протоколах их заявлений внеш­ность афериста фиксировалась, но лишь в общих чертах. И это понятно. Местная милиция была уверена, что мошенник вскоре даст о себе знать очередным преступлением. Тогда-то и удастся его поймать. А он скоренько исчезал. И заведенное дело «засыха­ло» на корню. Этому способствовало и поведение потерпевших, которые в подавляющем большинстве были убеждены, что исчез­нувший с их деньгами или вещами человек вернется – уж слиш­ком симпатичен для жулика. Они заявляли с большим опоздани­ем, «на всякий случай».

В такой ситуации официально объединять дела под общей «шапкой» не было достаточных оснований. Требовались новые допросы потерпевших, а те из них, кто лучше помнил преступни­ка, должны были приехать в Москву и на приборе в НИИ воссоз­дать его портрет. Если он затем будет опознан остальными, зна­чит, версия об одном неуловимом негодяе верна.

При теперешнем «разгуле» Чейза и Агаты Кристи нудновато читать? Перетерпите, дальше пойдет занятней.

Руководство министерства организовало специальную брига­ду, и в распоряжение Москвы были откомандированы сотрудники из ряда союзных республик. Возглавил их М.П. Дайнеко.

Надлежало выяснить:

обстоятельства, при которых люди сталкивались с мошенни­ком и становились жертвой обмана;

его повадки, вкусы и привычки, вплоть до мельчайших черт;

города, где, судя по его рассказам, он бывал, и когда;

любые намеки на его прошлое, упоминания о знакомых; сведения о документах, которые он для какой-либо цели кому-то показывал;

характерные словечки, профессиональные знания или терми­ны, которыми он пользовался в разговоре.

Короче говоря, надлежало собрать как можно больше инфор­мации о его личности, биографии и характере, потому что для тактики розыска важны не только факты, но и представление о психологии. Импульсивного прожигателя жизни станут искать иначе, чем хладнокровного игрока, просчитывающего свои дей­ствия на десять ходов вперед.

Члены бригады разъехались по разным местам и через две-три недели начали возвращаться с «уловом».

Тогда-то и подключились мы. Давно хотелось снять какое-нибудь расследование от начала до конца. И договор с телевиде­нием уже был, и дела маячили на примете. Но иные пришлось бы гладенько причесывать в угоду свирепой цензуре, иные казались мелковаты…

Весть о брачном аферисте донеслась до нас стороной, скорее, как курьез. Однако рассказывавший ненароком назвал Дайнеко.

– Миша? Вместе учились, – вспомнил А. Лавров. – Как работает?

– Старший следователь по особо важным.

– Да ну? Надо позвонить, что ли. Как его по отчеству?

И тут же позвонил – больше для возобновления знакомства.

– Михаила Петровича, пожалуйста,

– Привет, Саша. Сколько лет, сколько зим! – услышал он в ответ и буквально онемел.

Может быть, это «Привет, Саша» и решило вопрос чего-кого снимать. Ведь кроме сюжетности для документального фильма необычайно важна центральная положительная фигура – чело­века и профессионала. Крепкого профессионала мы тотчас почу­яли за фразой «Привет, Саша». Отчего? Да оттого, что Саша с Мишей не общались со студенческой скамьи, то бишь лет 15.