Парчовый барабан   ::   Мисима Юкио

И я зря, что ли, взад-вперед бегаю, послания твои таскаю? Сколько уж отправил-то?.. Ну да, сегодня как раз тридцатое.

Ивакити. А еще перед тем семьдесят, да боялся отправлять. Семьдесят дней подряд сгорал от любви, писал письма и потом сжигал. Спасибо ты пожалела старика, согласилась передавать. А то бы я так духу и не набрался... Сколько же я всего написал?..

Каёко. Эх ты, математик. Ровно сто получается.

Ивакити. Ох, горе-горькое, любовь безответная.

Каёко. А ты настырный.

Ивакити. Я иногда хочу забыть о ней, правда, хочу. Только еще хуже расстраиваюсь. И так мука, и этак - лучше уж любить. Каёко. И за что на тебя напасть такая?

В комнате справа зажигается свет.

Ивакити. Свет зажегся! Всегда в одно и то же время... Как только у нас тут жизнь замрет, там, наоборот, все начинается... Три месяца уже прошло. Я тогда тоже подметал здесь и все туда, напротив, поглядывал - так, от нечего делать. И тут увидел ее. Впервые. Входит она. С нею - какая-то служанка, горничная, не знаю. Хозяйка сама их ввела... Снимает она шубку - всю такую, из золотого меха, а под шубкой - черное платье. И шляпка черная, и волосы чернее смоли. Как ночное небо. А лицо... лицо - как ясный месяц на небосклоне. Все крутом так и осветилось, так и засияло. Сказала словечко-другое - и засмеялась. Я прямо задрожал весь... Так она рассмеялась, знаешь, - не передать словами... И пока она не ушла в примерочную, я все стоял как вкопанный... Вот как оно началось.

Каёко. Не такая уж она и красавица. Одевается шикарно, это да.

Ивакити. Любовь, девочка, знаешь какая? Ты-то сам стар, уродлив, а она - словно волшебное зеркало, и от твоего уродства только краше делается.

Каёко. Значит, у меня тоже есть шанс?

Ивакити. А как же! Твой парень тебя наверняка наипервейшей красавицей считает.

Каёко. Тогда получается - сколько на свете женщин, столько ясных месяцев на небосклоне?

Ивакити. А ты думала! Полненькие - это полные луны, а худенькие - едва народившиеся месяцы.

В комнату справа входят трое мужчин.

Ивакити. Все, время. Пора письмо дописывать. Каёко. Давай быстрее. А я пока почитаю.

Ивакити садится за стол и пишет. Каёко читает. В модном ателье.

Учитель танцев (у него в руках барабан, завернутый в лиловый платок). Позвольте представиться. Меня зовут Харуноскэ Фудзима.

Молодой человек. А я - Тояма. Это - господин Канэко из Министерства иностранных дел. Вы не знакомы с господином Фудзима?

Канэко. Нет, но рад, рад...

Учитель танцев. Вы пришли вместе?

Тояма. Да, мы с господином Канэко давно знаем друг друга, учились в одном колледже, только он кончил раньше.

Учитель танцев. Надо же... Между прочим, в школе, которой я руковожу, скоро состоится спектакль. Балет. (Сует собеседникам по билету.) Вот, прошу... Мадам обещала взять целых сто билетов.

Тояма (ревниво). Уж эта если берет, внакладе не остается - найдет где пристроить.

Канэко. О, ты плохо знаешь эту женщину. Она бесконечно далека от меркантильных соображений.

Учитель танцев. Да, да. Ваша правда.

Канэко (с напором). Я ее знаю очень хорошо, уж поверьте мне.

Учитель танцев. И в танцах она разбирается как никто.

Тояма (смотрит на часы). Запаздывает. Что это за манера - условились, а теперь жди ее тут. По-моему, это как-то странно: назначать мужчинам встречу в дамском ателье.

Канэко. Во Франции в эпоху правления Людовиков гостей даже пускали в спальню хозяйки, пока она совершала утренний туалет. А комплименты тогда были такие... (Произносит фразу по-французски.)

Учитель танцев. А? Что вы сказали?

Канэко. Это означает: "Кто наградил вас, сударыня, такими кругами под глазами?"

Тояма со скучающим видом смотрит в сторону.

Учитель танцев. О, круги под глазами! Очаровательно. Неизбежные, хе-хе, издержки.

Канэко (слышит только себя).