Парчовый барабан   ::   Мисима Юкио

В этом есть своя логика. Однако любовь не подвластна законам вероятности. Невозможно охватить теорией вероятности сердце даже одной-единственной женщины!

Учитель танцев. А вы показываете письма мадам?

Хозяйка. Ну как я могу показать ей такое? Я этими бумажками гребни протираю.

Тояма. Какие гребни? Расчески, что ли? Неужели так сильно пачкаются?

Хозяйка. Гребни, которыми я расчесываю своих собачек. Вы же знаете, у меня пять фокстерьеров. Они так любят, когда чешешь их гребешком по спинке.

Канэко. Вот видите, и любовные письма могут приносить пользу.

Учитель танцев. Интересно, что пачкается быстрее - любовь или собачья шерсть?

Хозяйка. Приятно поговорить с умными и тонкими людьми.

Канэко. Но мы отвлеклись. Так что письма?

Хозяйка. Письма? Их приносит секретарша из конторы - такая молоденькая, хорошенькая.

Тояма. А-а, та девчушка. Ничего себе "хорошенькая". Слива маринованная.

Хозяйка. Ну почему "слива"?

Тояма. Губы помадой намалевала. Такую поцелуешь - будто сливу маринованную съел.

Хозяйка. Бросьте вы. Миленькая, простая девушка. Каждый божий день по письму приносит. Только все зря...

Канэко. Что же вы не передадите?

Хозяйка. Ну уж увольте. Мадам еще обидится. Зачем мне это нужно? В моем положении...

Тояма. Ах, так вы в положении. Вот в чем дело!

Хозяйка. Что?

Учитель танцев. Молодой человек намекает, что вы в интересном положении.

Хозяйка (плаксиво). Смеетесь?!

Стук в дверь.

Хозяйка. А, вот и мадам. Что будем делать?

Входит Ханако.

Канэко. Встать! Смирно!

Тояма (бросается навстречу). Какая вы нехорошая! Снова опоздали.

Учитель танцев. Уж мы вас ждем, ждем. Хозяйка. Очаровательна, как всегда! Просто загляденье!

Ханако, молча улыбаясь, снимает перчатки.

Хозяйка (скороговоркой). Заждались, заждались. Сразу - в примерочную. (Оглядывает Ханако.) Ох, какая фигурка! Сама элегантность. Вам надо одеваться во все самое-самое броское. А сейчас мы сделаем такой костюмчик спортивного стиля, чтобы подчеркивал все линии. Такой простенький, на первый взгляд незамысловатый... Так, здесь пустим складочки. Хорошо? Тут покажем талию... Ну же, идемте. А потом, не спеша, посидим и поболтаем.

Канэко. А ведь вам письмо. Причем любовное. Угадайте, сколько лет вашему поклоннику? Ну, хоть примерно, в каком он десятилетии.

Ханако поднимает один палец.

Тояма. Нет-нет. Он уже не мальчик.

Ханако, улыбаясь, показывает два пальца. Все отрицательно мотают головой. Она прибавляет пальцы и доходит до семи. На ее лице удивление.

Канэко. Достаточно. Да, ваш Ромео восьмой десяток разменял. Уборщиком работает в доме напротив.

Хозяйка задергивает шторы на окне. Ивакити, припавший в конторе к подоконнику, не отходит и продолжает смотреть. Канэко передает Ханако письмо. Она вскрывает конверт. Все заглядывают ей через плечо.

Тояма. "Прочти мое тридцатое послание, о Лунная Азалия". Ну вот, а вы говорили сотня. Всего тридцатое. (Поясняет, обращаясь к Ханако.) Все предыдущие она изничтожила.

Канэко. "С каждым днем моя страсть все сильнее. Я стар, и жить мне осталось недолго. Поздняя любовь исхлестала всю мою кровоточащую душу. Припади же к ней одним-единственным - о да! - одним-единственным поцелуем". Пардон, это уже интимное. Надо же - поцелуем. (Все хохочут.)

Тояма. Одним-единственным? Какой скромняга!

Учитель танцев. Однако. Нынешние старички любому молодому сто очков форы дадут.

Хозяйка. Так вот что он в своих письмах пишет?! Я, признаться, их и не читала. (Берет в руки письмо.) Ну-ка, ну-ка. "Любовь - это невыносимое страдание, это мука смертельная..." Свежая мысль, ничего не скажешь.

Канэко. Можно подумать: он один на свете такой страдалец. Вот нахальный старикашка! А мы все разве не страдаем? Просто воспитанный человек не станет об этом плакаться.