Прачка-герцогиня   ::   Лепеллетье Эдмон

Но встречались мы с вами в те давно прошедшие времена, когда вы… еще не были облечены тем высоким саном, с которым я имею честь поздравить вас ныне!

– То есть вы хотите сказать – когда я была прачкой? О, не стесняйтесь, пожалуйста, я нисколько не стыжусь прошлого. Да и Лефевр тоже. Я до сих пор храню в шкафу свой скромный костюм работницы, а Лефевр сохраняет мундир сержанта гвардии!

– Ну так вот, герцогиня, – продолжал этот человек с вкрадчивой речью и мягкими манерами, в которых что-то напоминало отчасти священника и весьма – бандита, – в ту отдаленную эпоху я однажды имел удовольствие находиться в вашем обществе на одном из общественных балов. Ведь я был вашим клиентом, почти другом. И вот уличный чародей предсказал вам, что вы станете герцогиней.

– Да, я помню этого предсказателя счастья. Сколько уж раз мы с Лефевром вспоминали его! Ну, а вам-то он что-нибудь предсказал тогда?

– Как же! Мне он тоже составил гороскоп и предсказал будущее. Его предсказания мне так же сбылись, как и у вас!

– Неужели? А что он предсказал вам?

– Что я стану министром полиции, и я стал им! – ответил он с тонкой улыбкой.

– Так вы – господин Фушэ! – вздрогнув, сказала Екатерина, несколько обеспокоенная соседством этого страшного человека, в котором она женским инстинктом угадывала предателя.

– К вашим услугам, герцогиня! – произнес он шепотом, склоняясь перед ней в изысканном придворном реверансе, а затем поспешил сейчас же предложить свои услуги, так как, видя доказательства особой милости императора к Лефевру и его жене, хотел завоевать расположение новоявленной герцогини. – У вас здесь найдется немало завистников, даже врагов, так позвольте мне оградить вас от некоторой опасности. Не давайте этим дамам пользоваться вашей неосторожностью, а отчасти и незнанием придворных обычаев.

– Вы очень милы, господин Фушэ, – добродушно ответила Екатерина. – Я с благодарностью принимаю ваше предложение. Вы давно знакомы со мной и знаете, что я не люблю церемоний. Но я отлично понимаю, что бывают вещи, о которых нельзя говорить в обществе. Но только я зачастую не отдаю себе отчета, развяжу язык – и поехало! Вы-то понимаете в этом толк, так как министру полиции надо все знать и уметь быть хитрым.

– Существуют вещи, которые я знаю, и такие, которых я не знаю, – скромно ответил Фушэ. – Так вот, герцогиня, не разрешите ли вы мне кричать «огонь» – ну, как это делается в игре в жмурки! – говорить это всякий раз, когда вы слишком смело понесетесь прямо в одну из тех западней, которыми обильно усеян наш двор.

– С удовольствием, господин Фушэ, вы бесконечно обяжете меня! Ведь я не имею никакого понятия о придворных обычаях. Да и откуда знать их мне, бросившей утюг для того, чтобы взяться за манерку маркитантки!

– В таком случае следите за мной и каждый раз, когда я ударю вот так, двумя пальцами по табакерке, остановитесь. Это значит «огонь»!

Фушэ при этих словах два раза слегка ударил по эмалированной коробочке, в которой держал нюхательный табак.

– Хорошо, господин Фушэ, я не буду терять из виду ни вас, ни вашу табакерку!

– Главное – мою табакерку!

Покончив с этим, они последовали за императрицей, которая повела приглашенных в соседний салон, где был накрыт ужин.



II

Злословие и сплетни в адрес Екатерины Лефевр не прекратились и с переходом общества в столовую.

Королева неаполитанская Каролина и ее сестра Элиза собрали вокруг себя кое-кого из добрых друзей, которые надрывались в насмешках по поводу новоявленной герцогини, припомнив следующий пикантный анекдот.

Однажды исчез очень красивый бриллиант, который хранился у Екатерины в шкатулке с драгоценностями. Она очень быстро заметила эту пропажу и заподозрила полотера, так как только он один и мог пробраться в комнату, где был этот ларчик. Рыцарь вощения полов энергично отпирался. «Обыскать его!» – приказал полицейский агент, которого позваи слуги из боязни, чтобы не заподозрили и их.