Синдбад Мореход   ::   Буйда Юрий

Другая на ее месте давным-давно померла бы, говорила известная городская царица Буяниха.- А эта еще и не чокнулась по-настоящему. За свои бутылочные походы и получила Катерина Ивановна прозвище Синдбад Мореход.

Оглядевшись зачем-то по сторонам, доктор Шеберстов отпер входную дверь и жестом приказал Леше идти вперед. Леонтьев включил свет в прихожей и кухне.

- А чего она хотела? - крикнул он из комнаты. - Чего ищем-то?

Шеберстов не ответил. Он развернул сложенную вчетверо бумажку, которую ему дала вместе с ключом Катерина Ивановна, и лицо его побагровело и набрякло. В сердцах швырнув бумажку на кухонный стол, он пригнулся, чтоб не стукнуться головой о притолоку, и с шумным сопением остановился за спиною Леонтьева. Участковый задумчиво разглядывал обстановку второй старухиной комнаты. Неяркая лампочка без абажура освещала громадную груду бумаги, занимавшую едва ли не все свободное пространство.

- Она романы, что ли, сочиняла? - недовольно пробурчал Леонтьев. - Глянь-ка... - Он поднял с пола листок бумаги. - Я вас любил: любовь еще, быть может... - Недоуменно посмотрел на доктора: И чего это, а?

Шеберстов переложил палку в другую руку и решительно отодвинул Лешу в сторону. Отдуваясь, втиснулся в узкую щель, где стоял стул с гнутой спинкой, и сел. Выдернул из бумажного вороха пачку листков и принялся читать.

- Да что же это такое? - повторил Леша, растерянно глядя на исписанный старухиными каракулями листок. - Неужели она...

Шеберстов сердито посмотрел на него снизу вверх:

- А ты думал, что душу черт выдумал?

До самого утра они разбирали бумаги, которые Синдбад Мореход просила уничтожить и почти пятьдесят лет таила от чужих глаз. Каждый день, начиная с 11 ноября 1945 года, она переписывала от руки одно и то же стихотворение Пушкина - Я вас любил.... Сохранилось восемнадцать тысяч двести пятьдесят два листа бумаги разного формата, на каждом - восемь бессмертных строк, не утративших красоты даже без знаков препинания - ни одного из тринадцати старуха ни разу не употребила. Она писала, видимо, по памяти и делала ошибки: например, слово может непременно с мягким знаком в конце. Слово же Бог - вопреки тогдашней советской орфографии - всегда с большой буквы. Внизу каждого листка она обязательно ставила дату и - очень редко - прибавляла несколько слов: 5 марта 1953 года - помер Сталин, 19 апреля 1960 года - помер Федор Федорович, 12 апреля 1961 года - Гагарин улетел на Луну, 29 августа 1970 года - Петинька (это был внук) родил дочку Ксению... Несколько листков были обожжены по углам, некоторые - порваны, и можно было только гадать, в каком душевном состоянии она была в тот день, когда в очередной раз писала Я вас любил.... Восемнадцать тысяч двести пятьдесят два раза она воспроизвела на бумаге эти восемь строк. Зачем? Почему именно эти? И о чем она думала, дописав стихотворение - как дай вам Бог любимой быть другим - и аккуратно выводя помер Сталин или помер Федор Федорович?

Под утро Шеберстов и Леша растопили печку и принялись жечь бумагу. Уже через полчаса печка нагрелась, в комнате стало жарко. Оба чувствовали себя почему-то неловко, но когда Леонтьев пробормотал: А какая разница, человека жечь или вот это..., доктор лишь сердито фыркнул. Один листок - тот, который дала ему Катерина Ивановна, - Шеберстов все же сохранил, хотя и сам не понимал, зачем и почему. Быть может, лишь потому, что на нем- впервые - старуха не поставила дату.