В окопах Сталинграда :: Некрасов Виктор Платонович
Страница: 2 из 159 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕТайны доверяя лишь рассвету, 13.05.10 - 05:18 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Никак не выведешь…
Белобрысый, с водянистыми глазами Самусев — командир ПТР [противотанковое ружье] презрительно улыбается: — Что дезокамера… У меня половина людей с такими вот спинами лежит. После прививки. Чуть не по стакану всадили чего-то. Кряхтят, охают… Сергиенко вздыхает: — А может, на переформировку, а? — Ага… — криво улыбается Гоглидзе, разведчик. — Позавчера Севастополь сдали, а он формироваться собрался… Ждут тебя в Ташкенте не дождутся. Никто ничего не отвечает. На севере все грохочет. Над горизонтом далеко— далеко, прерывисто урча, все туда же, на север, медленно плывут немецкие бомбардировщики. — На Валуйки прут, сволочи. — Самусев в сердцах сплевывает. — Шестнадцать штук… — Накрылись, говорят, уже Валуйки, — заявляет Гоглидзе: он всегда все знает. — Кто это — «говорят». — В восемьсот пятьдесят втором вчера слышал. — Много они знают… — Много или мало, а говорят… Самусев вздыхает и переворачивается на спину. — А в общем, зря землянку ты себе рыл, разведчик. Фрицу на память оставишь. Гоглидзе смеется. — Верная примета. Точно. Как вырою, так, значит, в поход. Третий уже раз рою, и ни разу переночевать даже не удавалось. Из майоровой землянки вылезает Максимов. Прямыми, точно на параде, шагами подходит к нам. По этой походке его можно узнать за километр. Он явно не в духе. У Игоря, оказывается, расстегнуты гимнастерка и карман. У Гоглидзе не хватает одного кубика. Сколько раз нужно об этом напоминать! Спрашивает, кого не хватает. Нет двух комбатов и начальника связи — вызвали еще вчера в штадив. Ничего больше не говорит, садится на край траншеи. Подтянутый, сухой, как всегда застегнутый на все пуговицы. Попыхивает трубкой с головой Мефистофеля. На нас не смотрит. С его приходом все умолкают. Чтобы не казаться праздным — инстинктивное желание в присутствии начальника штаба выглядеть занятым, — копошатся в планшетках, что-то ищут в карманах. Над горизонтом проплывает вторая партия немецких бомбардировщиков. Приходят комбаты: коренастый, похожий на породистого бульдога, немолодой уже Каппель — комбат— два, и лихой, с золотым чубом и в залихватски сдвинутой на левую бровь пилотке командир первого батальона Ширяев. В полку у нас его называют Кузьма Крючков. Оба козыряют: Каппель по— граждански — полусогнутой ладонью вперед, Ширяев с особым кадрово— фронтовым фасоном — разворачивая пальцы кулака у самой пилотки с последними словами доклада. Максимов встает. Мы тоже. — Карты у всех есть? — Голос у него резкий, неприятный. Трубка погасла. Но он продолжает машинально посасывать. — Попрошу вынуть. Мы вынимаем. Максимов разворачивает свою мягкую, замусоленную пальцами пятиверстку. Жирная красная линия ползет через всю карту слева направо, с запада на восток. — Записывайте маршрут. Записываем. Маршрут большой — километров на сто. Конечный пункт Ново— Беленькая. Там должны сосредоточиться через шестьдесят часов, то есть через двое с половиной суток. Максимов выбивает о каблук трубку, ковыряет в ней веточкой, опять набивает табаком. — Ясна картина? Никто не отвечает. — По— моему, ясна. Выступаем в двадцать три ноль— ноль. Первый переход тридцать шесть километров. Дневка в Верхней Дуванке. Идти будем походной колонной. С дозорами и охранением, конечно. Порядок движения узнаете через десять минут у Корсакова. Он сейчас составляет. Слова у Максимова отточены. В каждом слове звучит каждая буква. Он был бы неплохим диктором. — Первый батальон останется на месте. Понятно? Будет прикрывать. Предупреждаю — поднять надо все. И чтоб никаких отстающих. Переход большой. Просмотрите обувь, портянки… Тонкими пальцами придерживая трубку, он выпускает короткие, энергичные струйки дыма. Прищурившись, смотрит на Ширяева. — У тебя что есть, комбат? Ширяев встает, одергивает гимнастерку. — Активных штыков двадцать семь. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|