В окопах Сталинграда :: Некрасов Виктор Платонович
Страница: 4 из 159 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕРазвратница! Как ты влечёшь к себе, как манишь, как изощрённо соблазняешь, 19.08.10 - 14:53 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
— Близкий? — Максимов рисует что-то кудрявое на обрывке газеты. — А вы женаты? — Нет! — почти в один голос отвечаем мы. — Напрасно… Я вот тоже не женат и теперь жалею. Жена необходима. Как воздух необходима. Именно теперь… Кудрявое превращается в женскую головку с длинными ресницами и ротиком сердечком. Над левой бровью родинка. — Вы не москвич, Керженцев? — Нет, а что? — Да ничего… Знакомая у меня была Керженцева… Когда-то, до войны… Зинаида Николаевна Керженцева. Не родственница? — Нет, у меня в Москве никого нет. Максимов ходит по землянке взад и вперед. Землянка низкая, ходить приходится нагнув голову. У меня такое впечатление, что ему хочется что-то рассказать, но он или стесняется, или не решается. Ширяев взглядывает на часы — маленькие, на черной тоненькой тесемочке. Максимов замечает, останавливается. — Да— да… Идите, — скороговоркой говорит он, — идите, времени мало. Мы встаем и выходим из землянки. Он идет вслед за нами. Канонады не слышно. Только лягушки квакают. Мы несколько минут стоим, прислушиваясь к лягушкам. Тени от сосен доходят уже до самой землянки. Две мины, одна за другой, свистя, медленно пролетают над нами и разрываются где-то далеко позади, — батальонные, по— видимому. Ширяев ухмыляется: — Все по круглой роще жарит. А батареи уже три дня как нет там. Мы прислушиваемся, не летят ли еще мины. Но их больше нет. — Ну, идите, — говорит Максимов, протягивая руку. — Смотрите же… Делает движение, будто хочет обнять, но не обнимает, а только крепко пожимает руки. — Патроны береги, Ширяев, не транжирь. — Есть, товарищ капитан! — Смотри же… — И он уходит твердой походкой к кустам, где мелькают связисты, сматывающие провода. С Ширяевым мы уславливаемся — я приду к нему часа через полтора— два, когда улажу свои дела. — 2 - Не везет нашему полку. Каких-нибудь несчастных полтора месяца только воюем, и вот уже ни людей, ни пушек. По два— три пулемета на батальон… И ведь совсем недавно только в бой вступили — двадцатого мая, под Терновой, у Харькова. Прямо с ходу. Необстрелянных, впервые попавших на фронт, нас перебрасывали с места на место, клали в оборону, снимали, передвигали, опять клали в оборону. Это было в период весеннего харьковского наступления. Мы терялись, путались, путали других, никак не могли привыкнуть к бомбежке. Перекинули нас южнее, в район Булацеловки, около Купянска. Пролежали и там недельки две. Копали эскарпы, контрэскарпы, минировали, строили дзоты. А потом немцы перешли в наступление. Пустили танков видимо— невидимо, забросали нас бомбами. Мы совсем растерялись, дрогнули, начали пятиться. Короче говоря, нас вывели из боя, сменили гвардейцами и отправили в Купянск. Там опять дзоты, опять эскарпы и контрэскарпы, до тех пор, пока не подперли немцы. Мы недолго обороняли город — два дня только. Пришел приказ: на левый берег отходить. Взорвали железнодорожный и наплавной мосты и окопались в камышах. Вот тут— то уж, думалось нам, долгонько полежим. Черта с два немца через Оскол пустим. А он и не лез. Постреливал в нас из минометов, а мы отвечали. Вот и вся война. По утрам появлялась «рама» — двухфюзеляжный рекогносцировщик «фокке— вульф», и мы усиленно, и всегда безрезультатно, стреляли по нему из ручных пулеметов. Спокойно урча, проплывали куда-то в тыл косяки «юнкерсов». Саперы мои копали блиндажи для штаба, деревенские девчата рыли второй рубеж вдоль Петропавловки. А мы, штабные командиры, составляли донесения, рисовали схемы и время от времени ездили в штадив на инструктивные занятия. Жизнь текла спокойно. Даже «Правда» стала до нас добираться. Потерь не было никаких. И вдруг как снег на голову— приказ… На войне никогда ничего не знаешь, кроме того, что у тебя под самым носом творится. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|