Хиросима   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

---------------------------------------------

Сорокин Владимир

Хиросима



Владимир Сорокин

Хиросима

23.48. Ресторан "Яръ"

Вице-президент небольшого, но устойчивого банка Лукашевич и владелец четырёх супермаркетов Зельдин сидели за столом, сервированным на троих. На эстраде пел цыганский хор. Возле стола в кадке росла берёзка. На столе искрился графин с водкой и алела сёмга.

Два приятеля были пьяны. Они начали в "Пушкине": 850 мл "Русского стандарта", клюквенный морс, пиво, солёные белые грибы, фаршированная щука, телячий паштет, салат "Цезарь", баранина "по-гусарски", стерлядь в шампанском, крем-брюле, блинчики со сливочной помадкой, кофе, коньяк, кальвадос.

Потом продолжили в "Бисквите": 380 мл текилы, зелёный чай, фруктовый салат.

- Не, Борь, - неряшливо закурил Лукашевич, - цыгане не катят.

- Не нравится? - Зельдин наполнил рюмки, проливая водку на скатерть. А я люблю, когда воют.

- Да ну... тоска какая-то, - Лукашевич взял рюмку. Выплеснул на берёзку. - Говно.

- Водка? - не понял Зельдин.

- Всё.

- Чего - всё?

- Не люблю такие места. Поехали в "Мост". Попляшем с девками.

- Прямо сейчас? Давай выпьем! Что ты, Сашок! - Зельдин обнял Лукашевича. - Всё же так хорошо. Да! - вспомнил он. - Я ж недорассказал!

- Чего? - сумрачно смотрел Лукашевич.

- Ну про колокол!

- Какой колокол? - заскучал Лукашевич.

- Ну на "Христе Спасителе"! Басовый колокол! "Соль"! Тридцать две тонны. Он на юго-западном крыле, кажется. Вот. И эта баба газпромовская, ну, у которой рак лёгких, узнала, что низкие частоты уничтожают раковые клетки. Она им набашляла, и каждый вечер её со звонарём поднимали наверх, и она голая... Сашка, сука!! Я до сих пор не верю, что ты приехал! Блядь!! Приехал!! Приехал, жопа потная!!

Опрокидывая графин с водкой, Зельдин рванулся к Лукашевичу, обнял изо всех сил. Стол зашатался. Полосатый пиджак Зельдина треснул. Лукашевич зарычал, его большие мучнистые пальцы сдавили смуглую шею Зельдина. Зельдин сжал белую шею Лукашевича.

- Гондон московский! - прорычал Лукашевич, и они стали душить друг друга.

23.48. Подготовленная к сносу пятиэтажка на улице Новаторов

Два бомжа, Валера и Петюх, сидели в углу руинированной квартиры на куче влажного тряпья. В выбитом окне сиял тонкий месяц. Бомжи были пьяны. И допивали бутылку "Русской". Они начали пить с раннего утра на Ярославском вокзале: четвертинка "Истока", полбатона белого хлеба, куриные объедки из гриль-бара. Потом доехали до Сокольников, где в парке насобирали пустых бутылок, сдали и продолжили: три бутылки пива "Очаковское", две булочки с маком. После они выспались на лавочке, доехали до Новодевичьего монастыря, где до вечера просили милостыню. Её хватило на бутылку "Русской".

- Всё, - допил в темноте Валера.

- Уделал? - прохрипел Петюх. - Пиздец, бля...

- Чего?

- Знобит, на хуй. Как будто и не пил. Ещё бы по глоточку.

- Завтра в Измайлово двинем. Там затаримся по-крутому! Завтра! Завтра! - захохотал Валера и запел что-то нечленораздельное.

- Чего ты - завтра! - ударил его Петюх.

- Ой, бля! Я обоссался, братан! Опять! Ой, суки! - хохотал Валера.

- Мудило... козёл... - вяло бил его Петюх.

- Чего ты... А ну пшёл на хуй! - Валера ударил ответно.

Они замолчали. За окном громко проехала пожарная машина.

- Труповозка? - зевнул Петюх.

- Бетонодробилка, - авторитетно возразил Валера.

Помолчали.

- Завтра! Зааавтрааа, ебааааный! Заааавтраааааа!! - снова запел и захохотал Валера, широко раскрывая в темноте гнилозубый рот.

- Да заткнись ты, гад! - прорычал Петюх и схватил его за горло.

Валера крякнул и вцепился ответно.

Они стали душить друг друга.

23.48. Квартира на Сивцевом Вражке

Танцор Алекс и web-дизайнер Никола лежали голые в постели. Тихо звучала Сороковая симфония Моцарта.