Затвор и другие истории   ::   Ваншенкин Константин Яковлевич

И вдруг на привале, когда уже поднимались, я увидел, как Валька Портнов пьет из ручейка. Он стоял неудобно, на четвереньках, едва доставая губами до воды. Но поражало, конечно, не это. Он пил, наступив коленом на цевье, вдавливая винтовку в мягкую весеннюю землю. Я смотрел на него несколько мгновений, и меня прожгло страшной догадкой: это не могла быть его винтовка. Я подбежал и тут же узнал ее, оставленную мною дома, в пирамиде. Но что он с ней сделал!

Переборщил Валька. Прихватив вместо своей мою винтовку, он обращался с ней слишком уж бесцеремонно. Это его и выдало.

К моему удивлению, взводный и сержанты отнеслись к происшествию довольно спокойно. Вальке было приказано только почистить мою винтовку. Он почистил, но кое-как, и гнев дежурного по роте был обращен на меня. Остальное его не касалось. За оружие отвечал его владелец.

У нас был безответный белобрысый парень Коля Свистков. Однажды утром, перед началом занятий, возле пирамиды раздался его полный отчаяния вопль:

– Товарищ сержант! Затвора нет!

Сбежались – действительно нет. Остальные винтовки стояли чинно и строго. Эта – резко выделялась. У нее как будто вынули челюсть. Сержант сказал:

– Ищи!

Свистков покрутился возле пирамиды – затвора не было. Доложили взводному, потом ротному. Целый день искали, скорее, ждали, что найдется. Пришлось доложить командиру батальона. Потеря затвора оказалась невосполнимой для училища. Это было чрезвычайное происшествие. ЧП! Все-таки еще надеялись. Комбат разрешил проверить номера затворов у винтовок всего батальона. Несколько сотен номеров.

Осунувшийся Свистков в сопровождении сержанта пошел по длинному коридору, по крашеному полу, который ему уже случалось с помощью отжатого байкового одеяла столь невинно освежать. Теперь дело было посерьезнее. Уже сыграли отбой. Все спали. Винтовки мерцали в своих пирамидах.

Мне доводилось пользоваться и ловким, удобным карабином, и легким автоматом ППС, и другим добротным оружием. Но ни с чем не сравнима красота винтовки с примкнутым штыком, ее подчеркнутая элегантность и боевое изящество. Ее длинная полированная ложа, синий четырехгранный штык, вороненый ствол и светлая сталь затвора.

Теперь винтовки с открытыми затворами и свернутыми курками стояли в пирамидах. Они только выглядели совершенно одинаковыми.

Свистков протягивал руки, нажимал на спусковой крючок, и винтовка доверчиво отдавала ему затвор, падающий в левую ладонь, – холодный, чуть скользкий от тонкой смазки. Он проверял номер. В глазах рябило от цифр.

Пропажа не обнаруживалась.

Старшина притащил откуда-то бросовый, насквозь проросший ржавчиной затвор. Днем, пока Свистков был на занятиях, затвор отмокал в жестянке с керосином.

Ночами Свистков чистил его. Он драил его песком, битым кирпичом, наждачной шкуркой, – ничего не помогало, даже не видно было никакого просвета. И не раз встающие оправляться видели ночью Свисткова, сидящего на полу возле пирамиды. Он спал, держа рыжий затвор в руке.

Я потом думал: куда же мог деваться тот свистковский затвор? Кто-то по злобе, по подлости, мстя, не знаю за что, сунул его незаметно в карман, а потом бросил в очко длинной батальонной уборной.

Не знаю, чем бы это все кончилось, если бы в соседней роте не объявился курсант, бравшийся достать новый затвор, если его отпустят – на неделю домой, в Тулу, где его родня работала /на оружейном заводе. Его отправили в служебную командировку, он отгулял неделю, вернулся и действительно привез новенький затвор, даже с выбитым на нем нужным номером.

Мучения Свисткова завершились. Командиры тоже были довольны.