Зажгите костры в океане   ::   Куваев О

Он приносит холод и дождь. Ветер гоняет беспризорные тучи.

Мы встретили Г. П. Никитенко в портовой столовой. Капитан торопливо жевал отбивную.

- Разводим пары, - сказал он. - Это выносной ветер.

Мы вышли на улицу. Туман, ветер и дождь как-то странно уживались вместе. Мимо шли люди. Они были в высоких сапогах, из-под капюшонов торчали морские фуражки. Лохматые тучи летели в Берингово море. Казалось, что чуть дальше они падают в море тяжело, как камни. Все это отчаянно походило на ленту приключенческого фильма.

- Пора перебраться на борт, - сказал Виктор. Мы молчали. Сквозь ветер и гудки прорывались крики чаек. Хотелось закрыть глаза и слушать.

Трюм. Мы только что закончили погрузку. Груда ящиков и тюков лежит в установленном порядке. Виктор последний раз проверяет списки. Мишка блаженно пускает кольца сигаретного дыма. Наверху все так же свистит упрямый ветер. Сверху появляется голова Г. П. Никитенко.

- Всё! - кричит он. - Этой ночью будет всё1 Голова исчезает.

- Дум-бам-ду-лу-ду, - вдруг "по-африкански" заводит Виктор.

Он отбросил куда-то к чертям всякие списки и отчаянно колотит себя по животу. Мы включаемся в этот концерт победителей. Мишка вскакивает. Он пляшет какой-то немыслимый танец. Весь мир - одна сверкающая Мишкина улыбка.

- Бочку рома!

- Кокосовые пальмы!

- Вива свобода!

- Смерть бюрократам!

Сверху падает рюкзак, потом спускаются длинные-длинные сапоги, потом небесного цвета штормовка. Где-то в этих деталях спрятан рабочий пятого разряда Алексей Иванович Чернев.

- Здорово, пижон! - дружно гаркаем мы.

Пижон неловко озирается.

По рыбам, по звездам проносит шаланду. "Тихий вперед!", "Самый тихий!" Ленивое крошево льда окружает нашего "мышонка". Он осторожно, как человек, входящий в комнату, где спят, расталкивает их белые створки. Белые двери в неведомые приключения лета открывает нам пароходный нос. Туман. Лед. Упругий свист птичьих крыльев.

Мы сидим на палубе. Зеленая вода Берингова моря плещется так близко, что ее можно достать рукой. Мишка с Виктором тихонько поют нашу, геологическую. Древняя эскимосская земля ползет справа по борту.

Ледяные поля как заплаты на тугом животе моря. Скалы молча склоняют покорные лбы. Говорят, что родина не должна походить ни на какую другую землю. Я вовсе не эскимос, но я верю, что другой такой земли нет.

- Кто такие эскимосы? - спрашивает Валька.

- Передовой дозор человечества по дороге на Север, - отвечает Виктор.

- Эх, земля, - тихо говорит Мишка.

Мы сидим молчаливые и торжественные. Мы ведь тоже человечество, мы тоже посылали авангард покорять эту землю. Локатор на мачте покручивает выпуклым затылком, щупает горизонты. Локатор на службе, ему не до сантиментов.

Коллекционер Григорий Отрепьев

Длиннорукий, длинноногий детина азартно кусает травинку. Это болельщик. Детина переживает выгрузку. Стрела "мышонка" выкидывает грузы прямо на берег. Доски, балки, ящики с кирпичом, какие-то мешки. Вместе с нами "мышонок" привез в поселок стройматериалы. На берегу гомон. Коренастые темнолицые женщины, зашитые в мех ребятишки, учительница и два старичка оттаскивают груз от воды. Мужчин в поселке нет. Они ушли на вельботах в море. Говорят, скоро пойдет морж. Женщины спускают с плеч меховые комбинезоны. Блестят обнаженные торсы. По-птичьи гомонит меховая пацанва. Старички делят приоритет в руководстве. Мы тоже таскаем подальше от берега свое и чужое. Детина молча приседает, размахивает руками, даже покряхтывает. Это очень добросовестный болельщик. Часа через два мы делаем перекур. Детина подсаживается к нам. Все же мы единственные полноценные мужчины. А махра требует солидного общества.

- Представитель ООН на Чукотке? - спрашивает с ехидцей Виктор.

- Не, я печник, - отвечает детина.