Дао - путь без пути   ::   Ошо

---------------------------------------------

ОШО РАДЖНИШ



ДАО: ПУТЬ БЕЗ ПУТИ

ТОМ 1

Беседа первая

ВОЛЬНАЯ СМЕРТЬ



Когда Ли-цзы закусывал на обочине дороги по пути в Вэй, он увидел столетний череп. Подняв прутик, он ук а зал на череп и, повернувшись к своему ученику, сказал: "Только он и я знаем, что ты никогда не рождался и никогда не ум решь. Он ли подлинно несчастен? Мы ли подлинно сч а ст ливы?"

Я наслаждаюсь Ли-цзы, он — одно из совершеннейших выражений невыразимого. Истину нельзя выразить, невыразимость — глубинное свойство истины. Тысячи людей пытались выразить ее, но очень немногим удалось донести хотя бы ее отражение. Ли-цзы — один из этих немногих: таких, как он, очень мало.

Прежде, чем вступить в его мир, надо кое-что понять в нем... его подход. Его подход — подход художника, поэта, рассказчика, — а рассказчик он первоклассный. Когда кто-то проживает жизнь, его опыт расцветает в притчах: кажется, это самый простой способ намекнуть на то, что нельзя передать словами. Притча — это великое изобретение, она не похожа на обычную историю: ею нельзя развлечься, ее цель — сказать о чем-то, о чем иначе сказать нельзя. Жизнь нельзя вместить в теорию: она столь необъятна, столь безгранична. Теория ограничена по самой своей природе, теория неизбежно ограничена, если это только теория: она не может быть безграничной, т.к. безграничная теория бессмысленна. Притча безгранична: что-то она говорит, и все же много оставляет несказанным, — это только намек. То, о чем нельзя сказать, можно показать. Притча — это палец, указывающий на луну. Но не цепляйтесь за палец, он не так важен, — лучше взгляните на луну. Эти притчи прекрасны сами по себе, но их цель не в этом... они идут дальше, за пределы, они трансцендентальны. Если препарировать саму притчу, мало что будет понятно. Спросите у хирурга, для чего у человека пупок: если он препарирует его, то не найдет в нем ничего нужного: пупок покажется совершенно бесполезным. Зачем же нужен пупок? Он был нужен, когда ребенок был в чреве, он связывал ребенка с матерью, он связывал мать с ребенком, но ребенок уже не в утробе, мать умерла, ребенок состарился, — зачем пупок теперь?

Он указывает на то, что ребенок был когда-то в чреве матери, что ребенок был связан с матерью. Это отметина, оставленная прошлым.

Так же, как пупок указывает на нечто в прошлом, притча указывает на нечто в будущем: она указывает на возможность роста, возможность связи с существованием. Сейчас это пока еще только возможность, этого еще нет. Если препарировать притчу, она станет просто рассказом: если не препарировать, а просто впитывать ее смысл, ее поэзию, ее музыку, — забыть притчу и оставить ее смысл, вы вскоре увидите, что она указывает на будущее, на нечто, чего еще нет, но что может быть. Она трансцендентальна.

На Западе, кроме притч Иисуса, нет ничего подобного Ли-цзы, Чжуан-цзы, Будде... ничего подобного их притчам, — только Иисус. А притчи Иисуса очень похожи на восточные. Басни Эзопа — тоже отражение великой восточной книги притч, Панчатантры. Притча — изобретение Востока, изобретение огромной важности.

Итак, первое, что надо понять в Ли-цзы: он не теоретик, он не предлагает никаких теорий, он предлагает притчи.

Теорию можно препарировать: ее смысл в ней самой, в ней нет ничего трансцендентального, значение имманентно ей. Притчу нельзя препарировать: опишите ее, разберите на части, и она умрет. Смысл притчи трансцендентален, он не в ней, он далеко за ее пределами. Притчу нужно пережить, тогда можно перейти к ее смыслу. Она должна стать вашим сердцем, вашим дыханием: она должна стать вашим внутренним ритмом. Эти притчи необычайно искусны, но это не только искусство, в них сокрыта великая энергия, религия.