Ле-цзы (перевод В.В. Малявина)   ::   Ле-цзы

Кровь людей и коней превращается в блуждающие огоньки; сокол превращается в ястреба, ястребы превращаются в кукушек, а те в свое время снова становятся соколами. Ласточки превращаются в устриц, кроты — в перепелов, сгнившие тыквы — в рыб, порей — в петушиный гребень, старый баран — в обезьяну, рыбья икра — в насекомых.

В «Книге Желтого Владыки» говорится:

«Когда тело движется, оно приводит в движение не тело, а тень. Когда раздается звук, он рождает не звук, а эхо. Когда Небытие претерпевает перемену, оно рождает не Небытие, а нечто наличествующее».

То, что обладает формой, неизбежно придет к своему концу. Наступит ли конец для Неба и Земли? Они прекратят свое существование вместе со мной. Но неведомо, прекратится ли когда-нибудь сам конец. Наступит ли когда-нибудь конец Пути, если у него отродясь не было начала? Как прекратится то, что по сути не существует?

Все рожденное возвращается в нерожденное. Все обладающее формой возвращается в бесформенное. Но нерожденное в сущности — это не то, что никогда не рождалось, а бесформенное — это не то, что никогда не имело формы. Все рожденное должно неизбежно прийти к своему концу. Все, что кончается, не может избежать своего конца, подобно тому как все, что родилось, не может избежать своего рождения. Следовательно, желать жить вечно и никогда не приходить к своему концу есть великое заблуждение относительно своей судьбы.

Дух принадлежит Небу, кости принадлежат Земле. То, что принадлежит Небу, чисто и рассеянно. То, что принадлежит Земле, осязаемо и слеплено воедино. Когда дух покидает тело, то и другое возвращаются к своему подлинному состоянию. Вот почему души умерших называют «гуй», ибо «гуй» означает «возвратиться домой»: они возвратились в родной дом [6] .

Желтый Владыка сказал:

«Когда дух мой выйдет в свою дверь, а мои кости вернутся к корню, из которого они выросли, что останется от меня?»

От рождения до смерти человек проходит через четыре великие перемены: детство, молодость, старость и смерть. В детстве его энергия сосредоточенна, а воля собрана воедино — вот предел душевной гармонии. Ничто не способно причинить ему ущерб, ничто не может добавить ему силы. В молодости его кровь кипит, страсти и замыслы бурлят в нем. Окружающие соперничают с ним, так что его жизненные силы тают. В старости его желания и помыслы слабнут и его тело ищет покоя. Никто не стремится опередить его, и, хотя он не достигает совершенства, присущего детству, его состояние намного улучшается. А когда он умирает, он обретает покой и достигает предела своего бытия.

Когда Конфуций странствовал по горе Тайшань, он увидел Жупа Цици, который бродил по равнине в одеждах из шкур, подпоясанный простой веревкой, и напевал песню, подыгрывая себе на лютне.

— Уважаемый, отчего вы так веселитесь? — спросил его Конфуций.

— О, у меня есть много причин для веселья! — ответил Жун Цици. — Среди всех вещей в этом мире человек — самое драгоценное, а я имею счастье родиться человеком. Вот первая причина для веселья! Из двух полов мужчины ценятся выше, чем женщины, а я имею счастье родиться мужчиной. Вот вторая причина для веселья! Среди родившихся на этот свет многие не живут и дня или месяца и никогда не выходят из пеленок, а я уже прожил девяносто лет. Вот моя третья причина для веселья! Для всех людей бедность — это судьба, а смерть — конец существования. Я принимаю свою судьбу и спокойно ожидаю конца, о чем же мне беспокоиться?

— Прекрасно! — воскликнул Конфуций. — Вот человек, знающий, как быть довольным в этом мире.

Когда Линь Лэй уже прожил на свете без малого сотню лет, он в разгар весны надел меховую шубу и пошел по полю, распевая песни и подбирая колоски, оставшиеся на брошенной ниве.