Повесть о доме Тайра   ::   Юкинага Монах

И все же придворные завидовали его успеху и сговорились напасть на него во время праздника Изобилия17, который, как обычно, предстояло отметить во дворце в день Дракона — двадцать третий день одиннадцатой луны того же года. Тадамори проведал об этом замысле. «Я не ученый царедворец, — подумал он. — Мой род — род храбрых воинов, и было бы обидно подвергнуться унижению. Я покрыл бы позором не только себя, но и всех моих родичей! Недаром говорится: „Храни честь и тем послужишь государю!“ — и с этой мыслью он заранее принял меры предосторожности. Отправляясь во дворец, спрятал он под парадной одеждой короткий, но широкий меч; когда же все приглашенные собрались, он медленно вытащил меч и, приложив его к щеке, застыл неподвижно; в свете тускло горевших светильников, как лед, сверкало лезвие меча, прижатое к черной его бороде. Все, бывшие при этом, уставились на Тадамори, невольно вздрогнув от страха.

Вдобавок вассал его Иэсада, внук Садамицу и сын Иэфусы, тоже родом из Тайра, усевшись во дворе, перед покоем, где справляли праздник, тоже держал меч наготове. Иэсада был в бледно-голубом охотничьем платье, но под одежду надел желтовато-зеленый панцирь, а на боку у него висел большой длинный меч. Главный дворецкий, да и все другие придворные сочли это неслыханным нарушением приличия.

— Что это за человек в простом охотничьем платье, там, за водостоком, у сигнальной веревки?18 Какая дерзость! Тотчас же гоните его отсюда! — приказал главный дворецкий.

Слуги стали гнать Иэсаду, но тот ответил:

— Дошло до меня, что нынче вечером хотят напасть на моего господина, которому еще предки мои служили верой и правдой, вот я и пришел, чтобы доглядеть, что тут затевают. А посему удалиться мне никак невозможно! — так упорствовал Иэсада и даже с места не двинулся. Грозный вид Тадамори, решимость его вассала поразили, ошеломили придворных; никто не осмелился поднять на них руку.

Вскоре, по желанию государя-инока, Тадамори исполнил пляску; прочие гости подпевали и били в ладоши, как вдруг, изменив слова припева, запели: «Окривели, окосели все сосуды из Исэ...»

Хотя род Тайра и вел свое начало от самого императора Камму — с благоговением упомянем достославное имя! — однако долгое время мало кто из них жил в столице, все довольствова-

лись службой в провинции и давно уже осели на земле Исэ. Вот и содержал сей припев намек на гончарные изделия, коими славилась тамошняя земля. Вдобавок Тадамори был косоглаз, оттого и пели они о скособочившихся сосудах...

Пляски еще не кончились, но оскорбленный Тадамори решил покинуть дворец, даже не попрощавшись. Прежде чем уйти, он на виду у всех отдал меч дворецкому, после чего удалился.

— Ну как? Что там было? — спросил ожидавший его Иэсада. Тадамори очень хотелось поведать обо всем, что произошло во дворце, но он знал: если рассказать Иэсаде всю правду, тот способен тут же вломиться в зал с обнаженным мечом, и потому ограничился словами: «Все было хорошо».

Когда празднество закончилось, все придворные и чиновники в один голос доложили государю:

— Приходить во дворец с оружием, приводить вассалов — противно правилам этикета; во времена минувшие такое случалось лишь с высочайшего соизволения. А этот Тадамори сам явился на праздничный пир с мечом за поясом да еще привел во внутренний двор Запретных покоев19 воина в простом охотничьем платье! И сделал сие под предлогом, что это, мол, потомственный вассал его предков! Неслыханная дерзость! Он виновен вдвойне и за это подлежит наказанию. Надо немедля вычеркнуть его имя из числа лиц, допущенных ко двору, и отнять должность!

Государь-инок, весьма озадаченный, тотчас же призвал Тадамори. Тот сказал:

— Что до моего вассала, который находился во дворе Запретных покоев, то я тут вовсе ни при чем.