Алфред   ::   Погодин Радий Петрович

Стёпка подождал, пока все успокоятся, и сказал негромко:

- У кого крадём? У себя крадём... - И добавил: - С такими людьми погибель. Все только и смотрят, чего бы в рот запихать, не думают, чего бы посадить.

- А ты?! - вскочила Любка. - Ты сам первый такой. И Гурька такой. И Лёха... И все вы.

Ребята загалдели.

Глаза у Любки сузились, как у кошки.

У Стёпки глаза тоже щёлками стали. Губы в комок.

- Замолчите все! - крикнул он. - И ты, Любка!

- А что ты командуешь?! Что вы его слушаете, лохматого! Ты на дворняжку похож!

Стёпка сощурился ещё больше. Мы все подумали, вот он сейчас Любке затрещину отвалит. А Стёпка вдруг усмехнулся и сказал:

- Ладно, пусть не слушают. Пусть на дворняжку похож... Я теперь, как узнаю, кто по садам шастает, самолично расправляться буду. Все поняли? Имейте в виду.

Гурька тоже сказал:

- Я хоть и не здешний, у меня своего сада нет, но я со Стёпкой согласен. А на Любку эту я чихать хочу...

Мы все порешили - хватит: сады не для озорства посажены. Тем более, что яблоки во всех садах одинаковые - дед Улан разводил.

* * *

Любка от нас откачнулась. Станет в сторонке, смотрит, как танцуют под гармонь взрослые девчата и парни. Нас будто и нет в деревне.

Я всё это рассказал, чтобы обрисовать наших ребят. Теперь начинаю про Алфреда.

Приехал он к нам летом. Оказался нашей колхозницы родной внук. Удивительно...

В тот день, когда мы с ним познакомились, нас искусали на речке береговые осы. Стёпку - в губы и в глаз. У Гурьки оба уха отвисли, как отмороженные, и щека надулась. Меня хуже всех - в язык. Они свои волдыри землёй потёрли. От земли боль утихает. А язык землёй не потрёшь.

Возле деревни нас нагнал трактор "Беларусь". За рулём сидел Гурькин дядя.

- Что это вас скривило? - спросил он, сдерживая смех.

- Осы, что, - ответил Гурька.

- Хотите, солидолом намажу? - предложил Гурькин дядя.

И тут за нашими спинами кто-то сказал с усмешкой:

- Нужно диметилфтолатом мазаться, тогда не укусят.

Мы обернулись.

У канавы стояла Любка и с нею незнакомый мальчишка в голубой рубашке, в трусиках с ремешком.

- Ишь ты, - сказал Гурькин дядя. - Всё знаешь. - Он включил сцепление и попылил к деревне.

А незнакомый мальчишка смеётся:

- Шутник этот тракторист.

- Это не тракторист, а главный инженер, - сказал Гурька.

- Хорошо, - сказал мальчишка. - Я же с вами не спорю.

Стёпка смотрит на них и вдруг ни с того ни с сего берёт мальчишку за ворот.

- Слушай ты, Алфред. А если я тебе фотографию помну для знакомства?

Мальчишка покосился на Любку и сказал храбро:

- Не посмеешь. Я французский бокс знаю.

Он выставил перед собой кулаки и заскакал на цыпочках. Мы с Гурькой ничего не понимаем. Что происходит? Почему Стёпка на этого Алфреда жмёт?

- Потанцуй, потанцуй, Алфред. У меня время есть. Люблю танцы глядеть, - сказал Стёпка сквозь зубы. - Ну-ка, ещё какую-нибудь фигуру покажи.

Мальчишка перестал прыгать, но кулаками возле подбородка водит. Стёпка обошёл его кругом. Поинтересовался:

- Что, во французском по уху нельзя?

- Нельзя.

- Ну, так я по-русски... - Стёпка замахнулся.

И тут Любка стала между ними.

- Не смей бить человека, - сказала она. - Отрастил кулачищи.

Тут и Гурька в разговор вступил.

- Ха, - сказал он. - Ты, Любка, задаёшься очень. Не понимаю, почему тебе Стёпка по ушам не надаёт. Я бы на его месте не Алфреда, а тебя в первую очередь отхлестал.

- Руки коротки, - сказала Любка. Она повела плечом. - Дикари вы. Культуры у вас никакой. И у тебя, Гурька, хоть ты из Ленинграда.

Она кивнула Алфреду: мол, пойдём, нечего с ними связываться. А мы ещё долго стояли у поскотины, у загородки из жердей, которой деревню обносят, чтобы скотина ночью не вырвалась, не потравила посевы.

Стёпка шевелил бровью над распухшим глазом. Укушенный, он казался похожим на Чингисхана.

Гурька спросил:

- Чего ты на этого типа полез?

- Не знаю...