Что наша жизнь - наркотик   ::   Автор неизвестен

Опекает их Антонина Васильевна Валькович. В прошлом - москвичка, художник по гобеленам.

Антонина ВАЛЬКОВИЧ:

- Было вот как... Пропала наша дочь. До этого она пристрастилась к наркотикам. Не видели и не слышали о ней год. Стали общаться с ее знакомыми, тоже наркоманами, пытались через них отыскать след. Потом решили организовать мастерские для них. Удалось выбить помещение в Плотниковом переулке, итальянцы-благотворители установили там оборудование, ребята шили сумки из кожи, делали иконки. Но... потом все равно шли на Арбат и покупали гашиш.

Появилась идея - вырвать их из привычного окружения. Удалось приобрести клочок земли в 20 соток. С 93-го начали строиться. Ничего не умели, но с помощью ребят, которые решили завязать с наркотиками, возвели трехэтажное здание. Немцы стали поставлять нам лекарства. На французские деньги соорудили столярные мастерские, итальянцы подарили станки. Живут у нас 10 - 12 человек. Случается, из общины кто-нибудь уходит. Раньше я воспринимала это как драму. Сейчас нормально отношусь. Ведь наркомания - это одержимость.

Было время, когда мы принимали всех. Теперь, бывает, ребята выказывают недоверие к себе подобным. Они лучше чувствуют меру лукавства новоприбывшего. Макс:

- Долгое время мне удавалось совмещать работу и наркоманию. Трудился я под руководством одного из лучших архитекторов страны. В мастерских не существовало ни суббот, ни воскресений. Мы участвовали во многих конкурсах. Начальник знал про мой недуг, но это его не касалось. В городе имелось достаточное количество "кайфа", а у меня денег. Потом я стал прогуливать, в 89-м мне предложили уволиться.

Вскоре забыл, как кисточки в руках держать. Я был женат, имел ребенка, но виделся с семьей только по большим праздникам, когда был хорошо раскумарен. Иногда ездил на Украину, возил мешками мак. Потом все свелось к обитанию в замкнутом пространстве - стол, диван, телевизор. Любой наркоман скажет: был бы у него дома неиссякаемый запас зелья, он бы так и жил всю жизнь.

Встретил Катю, мы продолжали торчать вместе. В это время мы узнали про общину и отправились в Гагаринское. Меня везли на машине, я ничего не соображал. Прожил в селе с июля по октябрь и уехал. В Москве определился на стройку, получал много денег. Дай, думаю, вмажусь, вмазался, через неделю - еще раз, и пошло. Меня выгнали.

В это время Катя родила Таню. Я торчу, ей тоже хочется, но она нашла в себе силы, выставила меня за порог. Позвонил Антонине Васильевне через свою гордость. Вот с 93-го обитаем здесь всей семьей.

Катя, жена Макса:

- Что может остановить человека в подобной ситуации? Тюрьма, смерть близких, рождение ребенка. Месяц трезвости - он может стать поворотным пунктом. Я до того не могла представить, как мы будем жить на селе - комары, грязь, отсутствие удобств. Но я смиренно шла в церковь - и жила, потом мне стало необходимо там бывать.

В отличие от Макса я не испытываю привязанности к этому месту. Мне не страшно ездить в Москву, входить в свою квартиру, даже хотелось бы попробовать жить самостоятельно. Мужу труднее, у него "стаж" больше. С другой стороны, у меня есть желание помочь Антонине Васильевне в работе с молодыми наркоманами. Мне кажется, что если это случается в 16 - 17 лет, то его уже ничем не остановишь: воровать и торчать, торчать и воровать.

Юрий, 19 лет:

- У меня 5 сестер и брат, который два года кололся, потом, женившись, перестал. Но именно он дал мне попробовать наркотик. Я учился в школе, отметки у меня были неплохие, перешел в 10-й класс, дотянул до зимних каникул и больше туда не пошел. Мне исполнилось 16 лет, играл на гитаре в оркестре - ребята наши сидели на "винте" и меня соблазнили. Крыша стала ехать. Лежал в 15-й психбольнице, оставив свою девушку на свободе. Она обещала меня дождаться.