Лисенок Вук   ::   Фекете Иштван

Помоги ему, Инь!

Инь отрывала небольшие кусочки для кровожадного малыша, который моментально глотал их.

По норе постепенно распространился тяжёлый дух от гусиных потрохов, и тут зашевелилась вся кучка лисят.

Инь едва успевала подносить к их ртам кусочки мяса. Хрустели косточки, и малыши, пыхтя, порой вместе с перьями, уничтожали остатки гусятины.

– Им стоит приносить еду. – В глазах Кага светилась радость.

От гуся осталась уже только лапа, и её раздирали между собой лисята.

Инь тут же подскочила к ним.

– Хватит! Идите спать!

Она выхватила у них кость и затолкала всех в глубину логова, где вскоре опять выросла сопящая кучка. Лисята уснули.

И Каг вздремнул капельку. Инь обсосала косточки, потом прикоснулась к его спине:

– Каг, нам пора идти. Считанные часы – время охоты. К рассвету надо вернуться домой, ведь тогда Гладкокожий человек уже ходит по лесу, а он считает, что всё принадлежит ему, и убивает свободный народ, кусая издали своей проклятой молниебойной палкой.

Каг так зевнул, что чуть не свернул себе челюсть. Весь день добывал он пищу. Но в эту пору нет покоя лисам-родителям. Малыши только и делают, что едят да спят. Потом их придётся учить, и тогда останется ещё меньше времени для охоты. Инь уже поползла к выходу.

– Я пойду к воде.

– А я, пожалуй, попытаю счастья возле деревни. Давненько не наведывался я туда.

Инь скрылась в осоке, а Каг присел на бугре и снова зевнул.

– Ни днём, ни ночью не видит теперь покоя лисий народ; удивительно, что мы не спим на бегу.

Луна поднялась уже высоко, и вокруг неё тускло мигали звёзды. Над озером разносились громкие звуки лягушачьего концерта, и воздух пропитан был тяжёлым ароматом цветов. Каг немного потряс головой, чтобы ударявшие в нос запахи не отбили ему нюх.

– Какая вонь! – проворчал он. – В ней нет ничего живого.

Для лиса в аромате цветов не было никакого прока.

Тут с озера донёсся громкий плеск, потом шум летящей птицы.

– Инь промахнулась, – покачал головой Каг и решил не говорить жене, что слышал её неудачную атаку. – Она, пожалуй, обидится, – подумал он, а Каг в таких случаях проявлял великодушие.

– Ба, сюда идёт Су, – тихо проговорил он, и сразу его сонливость как рукой сняло.

Он приник к земле. А у подножья холма, ни о чём не подозревая, перебирал маленькими лапками ёж Су.

Лис раздумывал, стоит ли тратить на него время, – ведь ёж легко в руки не дастся. Он весь утыкан колючками, и если чует беду, спрятав голову и лапки, превращается в колючий шарик, – тут к нему уже не подступишься.

Если при нападении мне удалось бы схватить его за нос, – размышлял Каг, – у меня был бы лакомый кусочек, и он тут, под рукой.

Ёж даже теперь не замечал опасности. И лис стремительно набросился на него. Но головка у Су очень маленькая. Каг с шипением отпрыгнул в сторону: в ступни ему впились колючки, из носа пошла кровь, а ёж спрятался в свою колючую крепость.

– Было бы у меня время, – кипел от гнева Каг, – я бы спустил с тебя твою знаменитую шкуру! – Он толкнул ежа и едва удержался, чтобы не напасть снова на этот колючий шарик.

От толчка Су откатился подальше, но сам не шевелился.

– Я тут, как щенок, играю с Су, а тот колется, – проворчал Каг, облизывая нос. – В норе малыши ждут мяса. Инь надрывается, я же баклуши бью. Су, мы ещё встретимся! – Он заскрежетал зубами и припустил к деревне, где возле птичников ему всегда что-нибудь попадалось.

Каг нёсся во весь дух, мелькая, как тень. Иногда останавливался и тогда, задрав кверху нос и насторожив уши, улавливал звуки, более тихие, чем вздох.

На краю луга он что-то учуял. Свернул туда, откуда плюхнуло теплом, и через несколько шагов перед ним вспорхнула какая-то птица.

– Ну, лети, – улыбнулся Каг, – что-нибудь ты оставила и мне. – И маленькие яйца из гнезда бесследно исчезли в желудке у лиса.