Цирк   ::   Маклин Алистер

Во-вторых, как и все недавно натурализованные американцы — ладно, ладно, пусть он натурализовался уже пять лет назад, но это все равно, что вчера — его патриотизм по отношению к признавшей его стране делает ваш или мой бледным. В-третьих, у него большой счет к его прежней родине.

— Даже теперь?

— Даже теперь! Когда мы с вами поговорим еще?

— Теперь вы будете разговаривать с другими. Необходимо, чтобы нас реже видели вместе. И ближе чем на милю к моей конторе не подходите — у нас тут целый легион иностранных агентов, кто с интересом присматривается к нам и за нашей входной дверью. Полковник Фосетт, сидевший рядом со мной в форме, знает об этом значительно больше.

— Я не полагал, что в вашей организации носят форму, мистер Пилгрим.

— Мы и не носим. Это маскировка. Он носит ее так часто, что его в ней значительно легче узнать, чем когда он в цивильном платье, поэтому почти все называют его «полковником», но они его недооценивают.

* * *



Фосетт дождался конца представления и вышел, не взглянув на Ринфилда: тот уже подал ему сигнал. Он покинул цирк и медленно пошел так, чтобы Ринфилд в темноте не смог упустить его из виду. Наконец, он подошел к огромному темному лимузину, на котором они приехали вместе с Пилгримом, и сел на заднее сидение. С другой стороны приткнулась чья-то темная фигура.

— Хэлло. Меня зовут Фосетт. Надеюсь, никто не заметил вашего прихода?

— поинтересовался он.

Никто, — ответил шофер. — Я следил. — Он посмотрел сквозь забрызганные окна. — Не та погода, чтобы посторонние совали нос в чужие дела.

— Это точно, — Фосетт повернулся к фигуре, сидящей в тени.

— Рад вас видеть. Я приношу извинения за эту одежду и шпионскую обстановку, но боюсь, что оно запоздало. Вы знаете, это у нас в крови. Мы ждем одного вашего друга... А вот и он.

Фосетт открыл дверцу, и Ринфилд уселся рядом с ним. Восторга на его физиономии не наблюдалось.

— На проспект, а потом на Пойнтон-стрит, Баркер, — приказал Фосетт.

Шофер кивнул и тронулся. Все молчали.

— Мне кажется, нас преследуют, — заметил Ринфилд.

— Так и должно быть, — произнес Фосетт, — но водитель той машины останется без работы. Мы должны были быть уверены, что нас никто не преследует.

— Понятно, — проронил Ринфилд.

По мере того, как они приближались к району трущоб, Ринфилд становился все более и более несчастным. Недовольным голосом он протянул:

— Это не лучшая часть города. А это здание... напоминает бордель.

— А это и есть бордель. Наша собственность. Очень уютное местечко.

Кто, скажите на милость, может себе представить, что Теско Ринфилд посещает такие места? Пойдем.



Глава 2

Гостиная для такого соблазнительного местечка была на диво уютной, хотя могло показаться, что у человека, обставлявшего ее, имелось пристрастие к красновато-коричневому цвету, поскольку и диван, и кресла, и тяжелые занавески были такого же или близкого к нему оттенка. От камина шло тепло. Ринфилд и Бруно сидели в креслах. Фосетт расположился за столиком для коктейлей.

— Растолкуйте мне, пожалуйста, еще раз об этой антиматерии, или как там ее, — осторожно попросил Бруно.

— Я боялся, что вы попросите об этом. Знаю, что в первый раз рассказал вам все правильно, потому что вызубрил и повторил как попугай.

Мне пришлось все вызубрить, так как в этих вопросах я ни черта не смыслю, — Фосетт протянул Бруно содовую и потер подбородок. — Попытаюсь повторить еще раз. Может быть, на этот раз что-нибудь дойдет и до меня. Как известно, материя состоит из атомов. Те же состоят из целой кучи всякой всячины — и яйцеголовые могли бы перечислить эти составные части — но нам достаточно двух основных компонентов: протонов и электронов. В нашей Вселенной, в том числе и на Земле, электроны заряжены неизменно отрицательно, протоны — положительно. Если я не ошибаюсь. К несчастью, по вине наших ученых и астрономов жизнь чертовски усложнилась.