Цветы зла   ::   Белов Руслан

– В таком случае, я отдам ему те семь тысяч, которые он нам заплатил...

– Сунешься – в бетон закатаю... Вместе с Машей. Ферштейн?

Они помолчали, с разными чувствами вспоминая события полугодовой давности, затем выпили по рюмочке за здоровье тех, кто на зоне (тост предложил хозяин дома), и вновь помолчали.

– Ты чего скуксился? – прервал паузу Центнер. – На тебя не похоже. О всемирном потеплении совсем не говоришь и о вреде социального обеспечения тоже.

– А откуда ты знаешь о вреде социального обеспечения? – спросил Смирнов, вспомнив, с какими погребальными речами хоронил собеседника на берегу Пономарки.

– Стылый рассказывал. Мы сейчас с ним большие кореша. Кстати, ты знаешь, что он женился законным браком?

– На Юлии? – импульсивно вскинул глаза Смирнов.

– На ней... – иронично глядя, хмыкнул Центнер. – Ревнуешь?

– Да нет... – опустил глаза Смирнов. – Он ведь у нее первый. Они еще студентами жили, ты же знаешь.

– Ревнуешь, – удовлетворенно протянул король бандитов. – Баб бывших не бывает. Я Машу тоже ревную...

Они задумались. Смирнов думал о Юлии, Центнер о Марье Ивановне. Через минуту оба поняли, что увязают в высохшем болоте, и Паша спросил:

– Так что ты скуксился, когда я сумму назвал?

Смирнов смутился и, помявшись, сказал:

– Может не надо ее освобождать?

– Почему не надо, дорогой Евгений Александрович? Это же бизнес. Я на одном этом деле заработаю миллион зеленых.

– Она выйдет и снова его захомутает. И Петя тогда не то, что центнером, тонной станет.

– Не захомутает, – заулыбался шутке бандит. – Как я слышал, ее уже подлечили и теперь к сексу, даже тривиальному, у нее полнейшая апатия.

– Как вылечили?

– Били ее за соответствующие отклонения. Ей в Сочи теперь срочно нужно. Лечиться от хрипов в легких и шума в голове.

– А как же Лена? – помолчав, вспомнил Смирнов девочку. – Ты же по миру ее пустишь?

– Это полезно. Ты же сам писал в "Сердце Дьявола" о санитарной ведьме Гретхен Продай Яйцо.

Смирнов вспомнил Гретхен Продай Яйцо. Как она без жалости изводила тех, кто в будущем мог причинить зло.

– Так я тоже санитарный ведьмак, – продолжил Паша Центнер, усмехаясь. – Ну, по крайней мере, в данном случае. Санитарный ведьмак, потому что чувствую, что ему с дочкой надо очутиться на улице. У него есть голова, есть родная кровиночка, у нее есть отец и Петя – все карты им в руки. Так что два миллиона и ни копейкой меньше. А точнее – два миллиона двести тридцать пять тысяч триста пятьдесят долларов. Мои ребята все его барахло с точностью до десяти центов оценили.

– Оставь им хотя бы на жизнь.

– Нет. Пусть поголодают. Я – не собес. Я – бандит с большой буквы.

– Оставляешь его на крайнюю мазу?

– Все мы под ней ходим...

* * *



Святослав Валентинович встретился с Пашей Центнером и Смирновым на Ярославском вокзале. С ним была Лена, старавшаяся казаться взрослой. На плечах ее висел туго набитый рюкзачок. Отдав Центнеру деньги, Кнушевицкий пожал руку Смирнову, и, ведя дочь за руку, пошел к входу в метро. Паша Центнер, криво улыбаясь, смотрел им вслед.

Перед самым входом на станцию отца с дочерью остановил продавец лотерейных билетов.

– Сегодня у нас суперигра! Купите билетик, не пожалеете. Пятнадцать рублей, и вы неделю обедаете в лучшем ресторане Москвы!

– Папа, купи! – повернулась к отцу Лена. – Я есть хочу.

– У нас на метро не хватит.

– А сколько надо, чтобы и на метро хватило, и на билетик?

Святослав Валентинович вытащил кошелек, покопался в нем и сказал:

– Восемь рублей десять копеек...

Леночка побежала к Смирнову.

– Вы не одолжите нам восемь рублей десять копеек? Я верну, когда вырасту!

Смирнов достал бумажник и протянул девочке восемь рублей серебром. Потом решил отдать ей все наличные деньги.