Мой старый дом   ::   Арро Владимир Константинович

Аннотация: Повесть о настоящей дружбе, о друзьях старых и новых.

---------------------------------------------

Владимир Константинович Арро

Мой старый дом

Рисунки С. Острова

Какой же я бешеный?

Ну, я и весёлый сегодня! Эх, я весёлый! С трамвая спрыгнул, дорогу перебежал!

У нас полагается до перекрёстка дойти и дальше — по переходу, но нет у меня терпения назад возвращаться — вот же мой дом, вот! — я и рванул через трамвайные рельсы. В другой бы раз Файзула непременно меня остановил, сказал бы: «Ай, нехорошо сделал!» — и листовку бы из кармана вынул, дал почитать: «Граждане, при переходе трамвайных путей будьте особенно осторожны!» А сегодня он только голову поднял, на меня посмотрел и снова продолжал мести, как будто ничего такого не было. Понимает ведь, как мне невтерпёж, как я соскучился по своему старому дому.

А улица у нас — солнечные зайчики брызжут во все стороны, листья падают, арбузы продают! Продавец дядя Гриша арбузы тискает, приникает к ним ухом.

В окне парикмахерской узкое лезвие блестит, Артур Жанович бритву об ремень наяривает не глядя, а сам смотрит на прохожих.

У магазина «Мясо — рыба» какое-то столпотворение.

Я всё это за один миг оглядел. И такое на меня веселье нашло! Сильнее прежнего.

Влетел во двор, свистнул — голуби взметнулись! Летите, голуби!

На Михеева наскочил! Опа!.. Куркину закрутил! Кустик вырвал, подбросил!.. И-и-эх!..

Все кричат:

— Санька Скачков приехал! Санька приехал!

А Куркина кричит:

— Он какой-то бешеный, бешеный!

Я кричу:

— Это я от радости, Куркина! От веселья, понимаешь?..

Так разгалделись, что даже некоторые жильцы окна позакрывали.

А потом как-то сразу веселье оборвалось. Стоят все, молчат.

Сумин спрашивает:

— Скачков, а ты чего такой весёлый?

— А что такого, — говорю, — нельзя?

— Можно, да больно ты опасный.

— Это я от радости такой опасный! Оттого, что вас увидел. А вы чего замерли? Михеев, ты чего замер?

— Я, — говорит Михеев, — тоже от радости.

Ещё бы! Друг. Весь прошлый год с Михеевым на одной парте просидели. Михеев — во парень! Куда я, туда и он. Правда, я переехал, а он здесь остался. Ну, ничего, в одном городе живём.

— Ми-хе-ев!

А он в себя прийти не может, оттого что друга увидел. Стоит столбом. Ну, что это он так? Я подскочил и давай тискать Михеева. А он вырывается: да погоди, да отпусти!.. Совсем от рук отбился. Просто испортился. Мы с Михеевым раньше — ух как боролись! Мы так возились, что потом надо было целый час в комнате прибираться, полы натирать. Это мы в пиратов играли. Он был пират, а я капитан шхуны. Сумин — тот понятно, он вообще не выносит возни. Сумин теперь вместо меня звеньевой, так что совсем стал серьёзный.

Сумин спрашивает:

— Саня, а чего это ты там натворил?

Я говорю:

— Что? Где? Когда?

А Куркина:

— Знаем, знаем!

Я кричу:

— Да чего вы знаете! Я ещё ничего натворить не успел. Там и негде! Там из парадной выйдешь — пустырь! Из окна выглянешь — пустырь! Там знаете как — и двора нет! И водосточных труб нет. Крыш и тех, кажется, нет. Стоят дома без крыш. Уж не знаю, как и жить буду. Я терпел неделю, терпел, а сегодня взял и прямо к вам!

Михеев говорит:

— Вот и правильно сделал! Я тебе потом чего-то скажу, Саня!

«Это хорошо, — думаю, — скажи, скажи».

— Я всё понимаю, — говорит Сумин, — но ты нас подвёл. И от тебя на звено легла тень.

— Какая тень, — кричу, — чего ты мелешь! Сам ты тень на божий день! — И смеюсь.

Эх, всё равно мне весело! «Что бы, — думаю, — ещё такого у них сделать?»

— Да ладно тебе, Сумин, — говорит Михеев. — Саня, мы что-нибудь придумаем. Это ничего! Проморгается, Саня!..

Тут мы с ним и побоксовались.

Куркина говорит:

— А вообще, Скачков, мы тебя отовсюду вычеркнули. Из журнала вычеркнули. Из звена вычеркнули.