Неизвестные приключения Баранкина   ::   Медведев Валерий Владимирович

Мама с укоризной глядит на сына, и младший брат на велосипеде с выражением на лице: «Ну, сейчас тебе мама задаст!» И собака, положившая передние лапы на грудь мальчика, как бы успокаивая: «Да ладно! Не расстраивайся! Не в пятерках счастье!..»

Сама комната походила на стройплощадку чего-то непонятного и даже таинственного, тем более, что это определялось и подчеркивалось железной табличкой, которой украшают заборы, за которыми что-нибудь строят: «Не пускайте детей на стройплощадку! Это опасно для жизни!»

Вняв табличке, Яковлев снова закивал головой, только теперь вверх-вниз. Баранкин пригласил:

– Если не боишься за свою жизнь, то проходи!..

Яковлев переступил порог комнаты задрав голову. На потолке висел плакат: «МОЖНО ЛИ ВСЕМУ, В ТОМ ЧИСЛЕ МАТЕМАТИКЕ, УЧИТЬСЯ ВО СНЕ?..» На этот вопрос ответа не было. Но на следующем плакате на вопрос: «МОЖНО ЛИ РЕШАТЬ ЗАДАЧИ МИХАЛ МИХАЛЫЧА ВО СНЕ?..» – был дан ответ: «МОЖНО! ЕСЛИ МИХАЛ МИХАЛЫЧ В ЭТО ВРЕМЯ БУДЕТ СПАТЬ РЯДОМ!» «МОЖНО ЛИ РАСТИ БЫСТРЕЕ?..» Этот вопрос тоже был без ответа. «МОЖНО ЛИ, ЧТОБЫ ДЕРЕВЬЯ РОСЛИ ТАК БЫСТРО, КАК ВЗРЫВ ОТ СНАРЯДА?..» Решение этой проблемы тоже не пришло еще в голову автору. На вопрос: «МОЖНО ЛИ ПЕРЕДЕЛАТЬ ДВОЙКУ НА ПЯТЕРКУ?» – был дан ответ: «МОЖНО, НО БУДЕТ ЗАМЕТНО!» Но многие вопросы остались гласом вопиющего в пустыне. Например, рядом висел лист, на котором было написано: «А ЧТО, ЕСЛИ ВЗЯТЬ, ДА…» А чуть ниже: «А ЕСЛИ НЕ БРАТЬ, ТОГДА ЧТО?..»

Левее на листе было выведено: «Я УВЕРЕН – БЕЗ ЗАБОТ!» Что без забот?! Ничего было нельзя понять!..

Еще выше висел лист тоже с непонятной надписью: «ОН ЭТО ВПИТАЛ С МОЛОКОМ МАТЕРИ!.. в скобках (как говорят взрослые) РАЗВИТЬ И ДОПОЛНИТЬ В СМЫСЛЕ: МОЛОКО, ОБОГАЩЕННОЕ ТЕОРЕМОЙ ПИФАГОРА!!!»

Над столом висел кусок белого ватмана с надписью: "ЧЕРТЕЖ МАШИНЫ УСКОРЕННОГО РОСТА ЧЕЛОВЕКА!", но самого чертежа почемуто не было. «Или ничего этого на самом деле нет, – подумал про себя Яковлев, – или это все засекречено… Просто какая-то клинопись… Вот расшифровать бы…» На полу было заготовлено еще несколько плакатов в том же духе: «А МОЖНО ЛИ?..» Но дальше оставалось пустое безответное пространство. В центре всех этих плакатов красовался кусок картона, на котором были наклеены вырезанные из всевозможных журналов и газет фотографии воробьев. Воробьи на них летали, клевали, купались в лужах, грелись на солнце. Яковлев почему-то покачал головой и сказал:

– Ты меня, Баранкин, извини, мне раньше казалось, что ты ну совершенно ничем не интересуешься, а теперь я вижу, что ты вроде бы как будто хочешь изучить жизнь воробьев?

– Почему это я хочу изучить жизнь воробьев? – высокомерно заявил Юра. – Я, может, горю желанием, чтобы они изучили мою жизнь?!

Яковлев успел заметить, что под фотографиями воробьев было выведено мелким почерком Баранкина: «Это Воробьиния! А что в Бабочконии?..»

Осмотрев все внимательно в комнате Юры Баранкина, Миша Яковлев сказал:

– «… Против уречья есть и многое не дельно!..»

Это была цитата из пьесы Грибоедова «Горе от ума», но Баранкин и Малинин этого не знали, поэтому пропустили ее мимо ушей.

– Между прочим, мимо нас пробегает… – пробубнил Малинин вдруг, изучая «Вечерку».

– Что мимо нас пробегает? – насторожился Яковлев.

– День бегуна пробегает мимо нас с Баранкиным, мимо тебя он не пробегает…

– А-а, – протянул Яковлев.

А Баранкин многозначительно произнес:

– Так нам и надо!..

– Я, Баранкин, – заговорил Миша, – как будто в твою голову попал, а не в комнату, такой у тебя везде беспорядок… А интересно бы превратиться в молекулу взаправду и очутиться у тебя в мозговых извилинах, – размечтался Яковлев.

– Не советую, заблудишься, – отрезал Баранкин.

– Что заблужусь, это точно, – согласился Яковлев. – Или попаду в тупик.