Незнакомец из тринадцатой квартиры, или Похитители ищут потерпевшего   ::   Нестайко В

И тут мы поняли, что одно дело - говорить, что тебе самому пришло в голову, шутить и валять дурачка (как скажет мой отец), и совсем другое - произносить слова не свои, а написанные кем-то другим, то есть играть роль.

Мы не говорили. Мы как будто жевали резину. И нам было гадко. Было горько во рту и холодно в животе.

- Ничего, - бодрился Ява. - На премьере мы себя покажем. Там уж мы дадим! Ух дадим!

- Ну как же, дашь фигу с маком, - безнадежно бубнил я.

- Паникер несчастный! На репетициях даже у великих артистов не получалось... Ты же знаешь... Что Максим Валерьянович рассказывал? Держись!

Я держался из последних сил. Еще спасибо Гоголю, что он не дал нам Бобчинскому и Добчинскому - еще больше слов. Мы с тем-то, что есть, не могли управиться.

Это было хуже любых уроков. Ведь нам учить стихи по литературе - и то мучение. Так в стихах хоть за рифму цепляешься, чтобы запомнить... А тут проза. Не за что зацепиться. Пока смотришь в бумажку, где роль записана, слова еще как-то держатся кучей. А только спрячешь бумажку - все они сразу разбегаются, как тараканы по печке. Но с бумажкой играть на сцене нельзя. Если артисты будут выступать с бумажками, как ораторы на трибуне, получится не спектакль, а конференция. А мы не конференцию разыгрывать собирались...

- Ява, - вздыхал я, - давай все-таки учить роли. Смотри, как Карафолька зубрит! А Гребенючка даже кино два раза пропустила.

- Чтоб я зубрил?! Да ни-ко-гда!.. Зубрежка - для дураков. А мы с тобой ребята хваткие. Давай-ка лучше над эмблемой подумаем. Во МХАТе чайка на занавесе, а мы можем утку, или гуску, или петуха с такими яркими перьями... Как ты думаешь?

- Не знаю.

- Ну, мы об этом еще подумаем, время есть... А сейчас айда на берег, я там лисью нору нашел. Может, выгоним рыжехвостую!

Я молча поплелся за Явой.

* * *

Прошел день, другой...

- Ява, - сказал я через неделю, - давай-ка, брат, учить слова! Я ничегошеньки из своей роли не знаю.

- А-а! - махнул рукой Ява. - В крайнем случае, суфлер поможет. Он ведь у нас будь здоров!

Это верно. Суфлер у нас и вправду знаменитый. Кузьма Барило. Чемпион школы по подсказкам. С последней парты подсказывает, как в самое ухо шепчет.

Премьеры нашей все село ждало с таким нетерпением, как будто мы были лучшим столичным театром. Особенно после того, как на репетициях побывал дед Саливон. Он случайно попал на репетицию (чинил в клубе стулья, а тут и мы пришли). Сперва дед Саливон на нас внимания не обращал, стукал себе молотком. Но вот, слышим, стук прекратился - прислушивается дед. А мы как раз раздраконивали первое действие. Городничий - Карафолька стоял на сцене, выпятив сделанный из подушек живот, и хриплым басом (откуда он у него только взялся!) говорил полицейскому (Васе Деркачу):

- "...Квартальный Пуговицын... он высокого роста, так пусть стоит для благоустройства на мосту. Да разметать наскоро старый забор, что возле сапожника, и поставить соломенную веху, чтобы было похоже на планировку. Оно чем больше ломки, тем больше означает деятельности градоправителя. Ах, боже мой! я и позабыл, что возле того забора навалено на сорок телег всякого сору. Что это за скверный город: только где-нибудь поставь какой-нибудь памятник, или просто забор - черт их знает откудова и нанесут всякой дряни!.."

Тут в пьесе написано "вздыхает". Карафолька по всем правилам вздохнул и сделал паузу. Этой паузой немедленно воспользовался дед Саливон, которому, видно, давно уже не терпелось высказаться.

- Вот щучий сын! - на весь зал гаркнул дед. - Вот ведь специалист! (Специалист почему-то было у деда самым ругательным словом.) Очковтиратель чертов! Ну точненько наш бывший председатель Припихатый! Тот тоже такие штуки отмачивал, как только начальство из области должно было приехать... Правильная пьеса! Молодец автор! Знает жизнь...

В тот же день все село заговорило про будущую постановку. "Бу-бу-бу.,. ревизор!.. Гу-гу-гу... Хлестаков!.. Ру-ру-ру...