Письмо дяде Холмсу   ::   Гусев Валерий

- И подумал: - Может, он женился?

– На таких писатели не женятся, - сказал я. - Они женятся на красавицах. - И мне показалось, что снежная баба сердито зыркнула на нас черными угольками глаз и чуть приподняла свою метлу. Обиделась.

Мы еще побродили по двору, проверяя, все ли здесь на месте с прошлого лета.

Вот пустая собачья конура, где мы прятали от бандитов сундук с сокровищами. Вот бочка, где Алешка откармливал макаронами ленивую рыбину, которую мама принесла из магазина. А вот знаменитый сарай, где Митёк ладил свое великолепное оружие.

Потом мы тоже вошли в дом, где, в общем-то, все было по-прежнему. Только в углу, у окна, стояла пушистая елка, украшенная смешными самодельными игрушками. Но зато вместо электрической гирлянды на ней были настоящие маленькие свечки, немного оплывшие, в крохотных подсвечниках из серебряной фольги.

Когда мы вошли, сквозняк от двери добежал до елки, и она дрогнула своими лесными ветвями, и игрушки на ней будто ожили. От радости, что они снова кому-то нужны.

Все они были сделаны не очень ладно, но с большим старанием.

– Это мои друзья из школы постарались, - объяснил Митёк и опять чихнул. - Я им уроки русской литературы даю. Мы тут с ними такое затеяли! Такой праздник устроили! Здорово получилось, потом расскажу. Давайте-ка за стол. Снегурочек баснями не кормят.

Митёк подложил дров в печку, и она еще громче затрещала и загудела.

За обедом он все время громко чихал и, отворачиваясь, как-то по-деревенски объяснялся:

– Извините - чох напал.

А потом, когда Митёк отчихался, все взрослые начали нас инструктировать, приказывать и советовать, как нам здесь жить всю неделю, до возвращения Митька.

Мама: - Посуду и руки мыть каждый день. Босиком по снегу не бегать.

Папа: - Сейф с оружием не взламывать. Свечи на елке не зажигать.

Митёк: - Дорожку к туалету расчищать от снега каждое утро. На колодце скалывать лед - иначе без воды останетесь. Дрова не жалеть, пусть в доме всегда тепло будет.

Он такой - Митьков дом, в нем всегда тепло. Всем добрым людям.

– Да, - еще он припомнил: - Елку до моего приезда не трогать. Не выносить. - Этого он мог и не говорить: самое грустное дело после Нового года - елку выносить. - В кабинете на рабочем столе ничего не трогать. Пчел в омшанике не выпускать. Самогон с Василием не пить.

Василий - это чудной местный старик. Его Митёк попросил изредка наведываться в омшаник, куда Митёк составил на зимовку улья со своими любимыми пчелами.

Мы выслушали все указания и пообещали каждый день по снегу босиком не бегать и свечи в сейфе не зажигать.

– Да, - прибавил папа. - И никаких преступлений не раскрывать.

– И не совершать, - добавил Митёк. - А если совершите, то обязательно мне потом расскажете. Я про вас книгу напишу. Кстати, Леха, как ты в Англию съездил? Что привез?

– Массу впечатлений, - ответила за него мама. - Туманный Лондон. Историческая Темза, по которой трое с собакой в лодке плавали. Тауэр. Боскомская долина. Девоншир, где другая собака бегала. По фамилии Баскервиль.

– Это все ерунда, - сказал Алешка. - Все эти Темзы и Тауэры. Вот! - и он показал Митьку жалобное письмо девочки Асти.

Митёк развернул листочек и стал его читать. Вначале он улыбнулся, наверное, из-за ошибок, а потом вдруг нахмурился в задумчивости.

– Так, так, - он поскреб сначала бороду, а потом макушку. И пробормотал: - Интересное совпадение… Трогательная история… Леха, а ты знаешь, где находятся эти самые Шнурки?

– На карте России их нет, - сказал Алешка. - Их нигде нет. Мы долго искали. Даже папа не нашел.

– Конечно, на карте их нет. В этих Шнурках десять дворов всего было. А сейчас вообще два… Полтора километра от моего дома. За лесом.

– А вы откуда знаете? - Алешка вытаращил глаза.

– Да я там сто раз был. Я, кажется, и эту девочку знаю.