Про них (Рассказы)   ::   Коваль Юрий Иосифович

---------------------------------------------

Коваль Юрий Иосифович

Про них (Рассказы)



Юрий Иосифович Коваль

Про них

Рассказы

Для старшего дошкольного и младшего школьного возраста.

СОДЕРЖАНИЕ

Стеклянный пруд

Орехьевна

Дед, баба и Алёша

В берёзах

Букет

Тучка и галки

Бабочка

Снегири и коты

"Лес, лес! Возьми мою Глоть!"

Русачок-травник

Орион

Сирень и рябина

Пылшыкы

Шатало

Муравьиный царь

Снегодождь

Снеги белы

Солнце и снег

Черноельник

Ворона

Заячьи тропы

Прорубь

Шапка дяди Пантелея

Дождь в марте

Висячий мостик

Герасим Грачевник

Соловьи

Поздним вечером ранней весной

Медведица кая

Полёт

Озеро Киёво

Три сойки

Большой ночной павлиний глаз

Про них

СТЕКЛЯННЫЙ ПРУД

В деревне Власово, слыхал я, есть Стеклянный пруд. "Наверно, вода в нём очень прозрачная, - думал я. - Видны водоросли и головастики. Надо бы сходить, посмотреть".

Собрался и пошёл в деревню Власово. Прихожу. Вижу: у самого пруда две бабки на лавочке сидят, рядом гуси пасутся. Заглянул в воду - мутная. Никакого стекла, ничего не видно.

- Что ж это, - говорю бабкам, - Стеклянный пруд, а вода - мутная.

- Как это так - мутная?! У нас, дяденька, вода в пруду сроду стёклышко.

- Где ж стёклышко? Чай с молоком.

- Не может быть, - говорят бабки и в пруд заглядывают. - Что такое, правда - мутная... Не знаем, дяденька, что случилось. Прозрачней нашего пруда на свете нет. Он ключами подземельными питается.

- Постой, - догадалась одна бабка, - да ведь лошади в нём сейчас купались, намутили воду. Ты потом приходи.

Я обошёл всю деревню Власово, вернулся, а в пруду три тракториста ныряют.

- Опоздал, опоздал! - кричат бабки. - Эти какое хошь стекло замутят, чище лошадей. Ты теперь рано утром приходи.

На другое утро к восходу солнца я пошёл в деревню Власово. Было ещё очень рано, над водой стелился туман, и не было никого на берегу. Пасмурно, как тёмное ламповое стекло, мерцал пруд сквозь клочья тумана.

А когда взошло солнце и туман рассеялся по берегам, просветлела вода в пруду. Сквозь толщу её, как через увеличительное стекло, я увидел песок на дне, по которому ползли тритоны.

А подальше от берега шевелились на дне пупырчатые водоросли, и за ними в густой глубине вспыхивали искры - маленькие караси. А уж совсем глубоко, на средине пруда, там, где дно превращалось в бездну, тускло вдруг блеснуло кривое медное блюдо. Это лениво повёртывался в воде зеркальный карп.

ОРЕХЬЕВНА

Издали этот дом мне показался серебряным.

Подошёл поближе - и серебро стало старым-старым деревом. Солнце и ветер, снега и дожди посеребрили деревянные стены, крышу и забор.

За забором ходила среди кур старушка и покрикивала:

- Цыба-цыба-цыба... Тюка-тюка-тюка...

- Хорошо-то как у вас, - сказал я, остановившись у забора.

- Что тут хорошего, аньдел мой? - сразу отозвалась старушка. - Лес да комары.

- Дом красивый, серебряный.

- Это когда-то он был красивый, сто лет назад.

- Неужели сто? А вам тогда сколько же?

- И не знаю, аньдел мой, не считаю. Но ста-то, верно, нету. Да ты заходи, посиди на стульчике, отдохни.

Я вошёл в калитку. Мне понравилось, как старушка назвала меня - "аньдел мой".

Она тем временем вытащила на улицу и точно не стул, а стульчик, усадила меня, а сама не присела. Она то спускалась в сад, к курам, то подходила к забору и глядела вдаль, то возвращалась ко мне.

- Посиди, посиди... Цыба-цыба-цыба... Отдохни на стульчике... Отец-то мой, батюшка Орехий Орехьевич, этот дом сто лет назад построил. Вот тогда был дом золотой, а уж сейчас - серебряный... А больше нету ничего... комары да болота.

- Как звали вашего батюшку? - переспросил я.

- Орехий, так и звали - Орехий Орехьевич.

- А как же вас звать?

- А меня - Орехьевна... Ты посиди, посиди на стульчике, не спеши... Цыба-цыба-цыба...