Счастливо, Ивушкин !   ::   Токмакова Ирина

- Лошади в городе не бывают, - сказал он уныло.

- А кто бывает?

- Машины Легковые и грузовики. УАЗы, МАЗы, КамАЗы.

- Да будет тебе, таких и слов нет.

- Есть. Это марки машин.

- Ты смотри!

- Луш, ладно тебе, ведь не до шуток.

- Ивушкин, я не понимаю. Ты объясни.

Деваться было некуда. Пришлось объяснять.

Луша сразу посерьезнела, погрустнела. Два года вместе. Она так привязалась к Ивушкиным. Любила возить Ивана Филипповича в поле, пастись тихонько у обочины, пока он распекал младшего агронома и бригадира, а уж как она любила Ивушкина!

Ивушкин был легкий, почти невесомый! Они вместе неслись через луг и влетали в Меру, там, где пологий бережок и маленькая золотистая песчаная отмель. Мера взрывалась брызгами, в каждой капельке отражались сразу и луговые цветы, и солнышко, и прибрежные ракитовые кусты, от этого капельки речной воды делались разноцветными, и на душе у обоих становилось весело, легко и разноцветно.

А зимой! Ивушкин насыпал Луше овса, садился рядом на маленькую скамеечку, которая осталась от прежних жильцов, - хозяйка, сидя на этой скамеечке, доила Ромашку - корову. Ивушкин усаживался на скамеечку, и они с Лушей беседовали...

А что же теперь получается? Вся семья уедет в город, где эти "разы, двазы, мазы", а она останется одна - голодная, холодная, печальная и никем не любимая? Брошенная?

"Так не бывает, - думала Луша. - Разве своих бросают?" Что-то во всем этом не было похоже на правду, что-то кололось и царапалось в голове, или в душе, или где уж там - неизвестно, где-то внутри. Не вязалось, не верилось. Но Ивушкин объяснил все складно, и выходило все так.

Ах, не надо было Ивушкину просыпаться и слушать разговор! Тогда бы не получилось столько разных тревог.

Впрочем, тогда не получилось бы и сказки, которую пережили Ивушкин и Луша. А у кого в детстве не бывает сказки, тот вырастает сухим, колючим человеком, и люди об него ушибаются, как о лежащий на дороге камень, и укалываются, как о лист осота.

Забегая вперед, я вам скажу: Ивушкин вырастет хорошим человеком. Добрым, душевным, понимающим. Может быть, и оттого, что в детстве у него была Луша и с ними обоими случилась сказка.

Потому что дальше было так.

Глава вторая

ВИХРОНИЙ

- Ивушкин, ты думаешь, в этом нет никакой ошибки? Они уедут? Тебя возьмут, а меня нет?

- Ну, я же слышал! Ты понимаешь?

- Но они хорошие. Они твои папа и мама. Папа и мама не бывают плохими.

- Луш. Я не сказал, что они плохие. Только они не все понимают. Они - взрослые.

- Значит, я тебя больше никогда не увижу, так, что ли?

Ивушкин не ревел только потому, что ревой он не был. Внутри у него все плакало и всхлипывало по-девчачьи. Он молчал, бессмысленно уставившись взглядом в пол. По полу полз муравей, пытаясь утащить соломину в четыре его собственных роста. Куда он ее волок? В лес? В лес...

- Луша, - сказал Ивушкин каким-то севшим, с хрипотцой голосом, ничего другого не остается. Нам надо убежать.

- Как это? Куда?

- Так. Уйдем. В Синий лес, например.

- Ты думаешь, так будет правильно?

Правильно - неправильно, для Ивушкина в тот момент это никакого значения не имело. Он не хотел - впрочем, что я! - просто не мог расстаться с Лушей, ее надо было срочно, быстро спасти от этого страшного слова "списали". Больше ни одна мысль не помещалась у Ивушкина в голове. А уж правильно ли он поступает и даже как ему здорово за это влетит, он не думал, не думал он и о том, как мама будет тревожиться, когда, вернувшись, не обнаружит его дома. Забыл, а впрочем, должно быть, никогда толком и не знал, как обмирает мамино сердце, когда она теряет из виду своего ребенка, как волнуется папа, когда сын бродит неизвестно где. Хотя, может, и меньше, чем мама, потому что чувствует, что сын - мужчина, что просто так, ни с того ни с сего, не пропадет.