Триумф пана Кляксы   ::   Бжехва Ян

Зато капитан, сидя на бухте канатов, разгадывал кроссворды, то и дело взывая к нам своим командирским голосом:

– Река из семи букв! Эй, вы!… Индейский вождь, начинается на «М»!… Город в Азии! – «о» в середке, «о» в конце!… Эй!… Используется для полетов, девять букв вниз! Эй!

Но наши ответы до него не долетали, потому что, как я уже говорил, был совершенно глух. Поэтому мы в конце концов организовали нечто вроде эстафеты, передавая записки из рук в руки, мы посылали капитану свои ответы в письменном виде.

Пан Левкойник засучил рукава, надел на голову голубой котелок, который должен был его защитить от солнца, и занялся разведением роз на борту судна. Хоть розовод и был очень толст, передвигался он легко, как мячик. Я даже сочинил о нем песенку, и все мы распевали ее хором:

Наш пан Левкойник

В котелке фасонит,

Розы он растит,

Наш пан Левкойник,

Точно мяч футбольный,

По небу летит.

Вам милый пан Левкойник

Подарит роз букет,

А сам он очень хочет

Объехать белый свет.

И в самом деле – уже через пару дней в расставленных вдоль бортов ящиках зацвели розы самых разных сортов. Дочери пана Левкойника то и дело поливали их специальной жидкостью, ускоряющей рост, благодаря которой они росли необыкновенно быстро.

Розы привлекали на корабль множество перелетных птиц. Зная несколько десятков птичьих наречий и диалектов, я постоянно вступал с ними в беседы, чтобы узнать об отце хоть что-нибудь. Один почтовый голубь пообещал кинуть клич среди всего птичьего народа, но все мои ожидания оказались напрасными.

А на третий день под вечер ко мне прибежал запыхавшийся Вероник.

– Есть! Есть! – закричал он еще издалека. – Пан Адам, пан Несогласка здесь!

Сердце у меня заколотилось, и я помчался в указанном направлении. На носу корабля действительно сидел говорящий скворец, но я тут же понял, что это не отец – ведь этот скворец изъяснялся по-французски, а отец терпеть не мог иностранных языков. Что ж, Вероник был прав: трудно найти среди миллиардов птиц нужную.

И все же в конце концов мне посчастливилось получить у одного колибри весьма ценную информацию. Оказалось, что он уже бывал в Адакотураде и мог нам показать дорогу туда. Я посвятил пана Левкойника в свою тайну и заодно поведал ему о цели путешествия. Посоветовавшись, мы решили совместными усилиями уговорить капитана изменить курс и заехать в Адакотураду. Я описал пану Левкойнику жителей этой страны в самых заманчивых красках и уверил его, что этот народ обожает цветы, как бы между прочим заметив:

– У адакотурадских цветоводов есть лишь одна слабость: охотнее всего они берут в жены иноземных девушек.

Это замечание подействовало на пана Левкойника, как удар тока. Он несколько раз подскочил на месте, надавил на украшавшую его нос бородавку, как на кнопку звонка, и с легкостью мячика поскакал к капитану.

Я уже говорил, что у пана Левкойника было пять не очень-то красивых дочерей. Хоть он и выращивал розы, имя Розы носила только старшая из них. Остальных же звали так: Георгина, Гортензия, Резеда и Пиония. Я проникся симпатией к этим девушкам и даже вскоре привык к их уродству. Скажу больше: с каждым днем они нравились мне все больше и больше, особенно Резеда.

Но главным образом мои мысли занимала судьба несчастных родителей. Я не покидал палубы, боясь потерять связь с колибри, который вызвался послужить нам проводником. Желая добиться его расположения, я напевал ему песенки дроздов, малиновок, зарянок и синиц, а один раз даже застрекотал, как крапивник. Именно тогда колибри проникся ко мне таким уважением, что готов был поверить в мою принадлежность к пернатому племени.

Однажды, когда я так щебетал, на палубе появился Вероник.