Волшебная лампа Аладдина   ::   Ягдфельд Григорий

Вот что он сказал:

– Я хотел бы, чтобы на тебя в пустыне напал лев и я тебя спас!.. И чтобы весь Багдад загорелся и я тебя вытащил из огня!.. И чтобы – землетрясение! И все провалились! И остались только ты и я!

При этих словах он коснулся руки царевны, Будур ахнула:

– Царевну нельзя брать за руку!

– Но я уже взял…

Вспыхнув, царевна вырвала руку.

Стражники, стоявшие в отдалении, выхватили мечи.

А султан завопил:

– Неслыханная дерзость! Отрубить ему голову!

Стражники бросились на Аладдина. Еще мгновение – и юноша и его голова расстались бы друг с другом.

Но тут магрибинец, приподнявшись на локте, швырнул порошок из второго мешочка и воскликнул:

– О порошок, отшиби у них память на целых полчаса!

Всех мгновенно окутало облако черного дыма. А когда дым рассеялся, все совершенно забыли про Аладдина – такое свойство было у порошка: забыли на целых полчаса.

Султан сказал:

– Чего мы стоим?

И царевна сказала:

– А правда, чего мы стоим?

Евнухи подняли ее носилки с балдахином. Султан влез на коня. Шествие двинулось дальше.

Но жители Багдада продолжали лежать. И лежали бы, наверное, еще целых полчаса, если бы не тот крошечный старичок из кофейни. Как вы догадываетесь, у него нельзя было отшибить память, потому что памяти у него просто-напросто не было. Поправив тюрбан, съехавший набок, он сказал:

– Вставайте! Чего вы лежите?

И жители Багдада стали подниматься, отряхивая халаты и бороды.

Только Аладдин стоял как потерянный, глядя вслед царевне.

– А ты чего? – сказал старичок, в недоумении ткнув Аладдина палкой.

И Аладдин сорвался с места и побежал.

За ним как тень последовал чужеземец в магрибской одежде.

* * *



Ну, а теперь отдохнем от приключений и тихо посидим во дворике Аладдина. Это дворик как дворик. На заборе стоит коза, глядя вдаль зелеными глазами. По веткам тутового дерева прыгают воробьи, а на его макушке чистит клюв аист, высовывая голову из гнезда.

Под деревом на старой циновке сидели мать Аладдина и сторож Абд аль-Кадир. Радом с ним лежала колотушка, отдыхая после ночных странствий. Каждое утро Абд аль-Кадир приходил сюда выпить чашку козьего молока, а также дать мудрый житейский совет.

Мать жаловалась на сына:

– …Вместо того чтобы учиться делу его отца, его деда и прадеда, он читает сказки! Как будто он сын султана!

И всхлипнула, показав сторожу потрепанную книжку с картинками.

Абд аль-Кадир сказал:

– Твой муж, да почтится его память, был моим лучшим другом. Когда Азраил унес его душу, я дал клятву, что не оставлю Аладдина и сделаю его человеком…

Мать зарыдала:

– А он все читает и читает!..

– Его отец тоже умел читать, – сказал Абд аль-Кадир. – Но искусством чтения он овладел, когда ему сделалось сорок два года. А у меня такая большая семья, – гордо добавил старик, – что я до сих пор не знаю букв.

С грохотом распахнулась калитка, и вбежал Аладдин. Он долго не мог отдышаться. А когда смог – сказал:

– Я держал за руку царевну Будур!

Мать посмотрела на Абд аль-Кадира:

– Это что-то новое. Вчера он сказал, что летал на драконе.

– Клянусь! Я держал ее за руку! – сияя, воскликнул Аладдин.

– Что мне с ним делать? – горестно вздохнула мать.

Сторож взял в руки колотушку, опять положил. И сказал:

– Твой отец всю жизнь делал кувшины, а не летал на драконах. И он женился на достойной женщине – твоей матери…

Но Аладдин, как видно, все еще держал за руку царевну Будур.

– Я слышал, что царевнам надо дарить рубины и изумруды…

– Какие рубины и изумруды?! Опомнись! – поразился старик.

И старая Зубейда опять запричитала:

– Нет, он не хочет слушать, когда говорят старшие… Он хочет быть нищим!

– И он будет нищим! – подтвердил Абд аль-Кадир.