Волшебная сила искусства   ::   Драгунский Виктор

Прямо не по дням, а по часам! Ведь старшой-то мой, Альбертик-то, что отмочил? Не знаешь? Ага! Женился он, вот что! Правда, хорошую взял, красивую. Зачем хаять? Красивая - глазки маленькие, морда во! Как арбуз!!! И голосистая... Прямо Шульженко. Целый день "ландыши-ландыши"! Потому что голос есть - она любой красноармейский ансамбль переорет! Ну прямо Шульженко! Значит, они с Альбертиком-то очень просто могут вскорости внука отковать, так? Дело-то молодое, а? Молодое дело-то или нет, я те спрашиваю?

- Конечно, конечно, - совсем уж тихо донеслось из комнаты.

- Вот то-то и оно! - хрипел голос в кепочке. - Теперь причина номер два: Витька. Младший мой. Ему седьмой пошел. Ох и малый, я те доложу. Умница! Игрун. Ему место надо? В казаки-разбойники? Он вот на прошлой неделе затеял запуск спутника на Марс, чуть всю квартиру не спалил, потому что теснота! Ему простор нужен. Ему развернуться негде. А здесь? Ступай в коридор и жги чего хошь! Верно я говорю? Зачем ему в комнате поджигать? Ваши коридоры просторные, это для меня плюс! А?

- Плюс, конечно.

- Так что я согласен. Где наша не пропадала! Аида коммунальные услуги смотреть!

И Мордатенкова услышала, что он двинулся в коридор. Быстрее лани метнулась она в свою комнату, где за столом сидел ее супруг перед двухпачечной порцией пельменей.

- Харитон, - просвистела мадам, - там бандит какой-то пришел, насчет обмена с соседкой! Пойди же, может быть, можно как-нибудь воспрепятствовать!..

Мордатенков пулей выскочил в коридор. Там, словно только его и дожидаясь, уже стоял мужчина в кепочке, с прилипшим к губе окурком.

- Здесь сундук поставлю, - говорил он, любовно поглаживая ближний угол, - у моей маме сундучок есть, тонны на полторы. Здесь мы его поставим, и пускай спит. Выпишу себе маму из Смоленской области. Что я, родной матери тарелку борща не налью? Налью! А она за детьми присмотрит. Тут вот ейный сундук вполне встанет. И ей спокойно, и мне хорошо. Ну, дальше показывай.

- Вот здесь у нас еще маленький коридорчик, перед самой ванной, опустив глаза, пролепетала Елена Сергеевна.

- Игде? - оживился мужчина в кепочке. - Игде? Ага, вижу, вижу.

Он остановился, подумал с минуту, и вдруг глаза его приняли наивно-сентиментальное выражение.

- Знаешь чего? - сказал он доверительно. - Я те скажу как своей. Есть у меня, золотая ты старуха, брательник. Он, понимаешь, алкоголик. Он всякий раз, как подзашибет, счас по ночам ко мне стучится. Прямо, понимаешь, ломится. Потому что ему неохота в отрезвиловку попадать. Ну, он, значит, колотится, а я, значит, ему не отворяю. Мала комнатенка, куды его? С собой-то ведь не положишь! А здесь я кину на пол какую-нибудь тряпку, и пущай спит! Продрыхнется и опять смирный будет, ведь это он только пьяный скандалит. Счас, мол, вас всех перережу. А так ничего, тихий. Пущай его тут спит. Брательник все же... Родная кровь, не скотина ведь...

Мордатенковы в ужасе переглянулись.

- А вот тут наша ванная, - сказала Елена Сергеевна и распахнула белую дверь.

Мужчина в кепочке бросил в ванную только один беглый взгляд и одобрительно кивнул:

- Ну, что ж, ванна хорошая, емкая. Мы в ей огурцов насолим на зиму. Ничего, не дворяне. Умываться и на кухне можно, а под первый май - в баньку. Ну-ка, покажь-ка кухню. Игде тут твой столик-то?

- У меня нет своего стола, - внятно сказала Елена Сергеевна, - соседи его выставили. Говорят - два стола тесно.

- Что? - сказал мужчина в кепочке грозно. - Какие такие соседи? Эти, что ли?! - Он небрежно ткнул в сторону Мордатенковых. - Два стола им тесно? Ах, буржуи недорезанные! Ну, погоди, чертова кукла, дай Нюрка сюда приедет, она тебе глаза-то живо выцарапает, если ты только ей слово поперек пикнешь!

- Ну, вы тут не очень, - дрожащим голосом сказал Мордатенков, - я попросил бы соблюдать...