Волшебство по наследству   ::   Лубенец Светлана

Витя Шереметьев отличался смуглой оливковой кожей, густыми абсолютно черными волосами и ярко-карими глазами. Красавцем его назвать было нельзя, но и дурен собой он не был. Более того, он всем был бы хорош, если бы... если бы в природе не существовало Юры Князева.

Яна вздохнула и напоролась взглядом на Брыкуна. Колька вышел из соседнего универсама с пачкой сигарет, которую, видимо, только что собирался распечатать. Увидев Яну с Шереметьевым, Брыкун остолбенел и уставился на них разгоревшимися злобой глазами. Яна покрутила пальцем у виска, показывая Кольке, что у него совсем съехала крыша, и с отвращением отвернулась.



* * *



На следующее утро перед занятиями Яне не пришлось заходить за Самохиной, потому что та уже ждала ее у своего подъезда. Завидев Кузнецову, она бросилась к ней с таким ужасным лицом, что испуганная Яна поспешила спросить:

– Что случилось?

– Витька в больнице! – выкрикнула Таня.

Несмотря на самохинскую взволнованность, Яна почувствовала, что сразу успокоилась. Подумаешь, в больнице! Все там бывали. Ей, например, и гланды удаляли, и аппендицит вырезали, и ничего.

– Что с ним случилось? – довольно безразлично спросила она.

– Избили его! Сильно!

– Кто? – Янино спокойствие мгновенно улетучилось без следа.

– Он не говорит!

– То есть как это – не говорит? Откуда же ты знаешь, что его избили?

– Мне вчера вечером Юра звонил, а ему Витькина мамаша. Она спрашивала, не знает ли он, где и с кем был Витька.

– Ну и? – Яна нервничала все больше и больше.

– Ну и Юра, на всякий случай, сказал, что не знает, хотя знал, что он собирался к тебе на свидание. К вам никто не приставал?

– Никто. По крайней мере, пока мы были вместе... Он часов в десять довел меня до подъезда, и мы расстались.

– И ты даже не можешь предположить, кто мог к нему привязаться?

– Еще как могу! – бросила Яна и, не оглядываясь на подругу, побежала к школе.



* * *



Прямо в гардеробе она прижала к вешалкам с куртками Брыкуна и, с ненавистью глядя в его крапчатые глаза, по-змеиному прошипела:

– Ну, гад! Это ты! Я знаю!

– О чем ты? – Брыкун оторвал от свитера ее руки и независимо скрестил на груди свои.

– Это ты... Шереметьева... За что? – Яна пылающими глазами чуть ли не прожигала Брыкуна насквозь.

– Догадайся! – не стал отнекиваться Колька.

– Я же все равно в тебя не влюблюсь! Неужели не ясно?!

– А вдруг!

– Никаких «вдруг»! Я теперь тебя просто ненавижу! – выкрикнула Яна и сама удивилась, что ничуть не преувеличивает. Она готова была стереть Кольку с лица земли.

– А его? – Глаза Брыкуна опять, как у универсама, злобно сверкнули.

– Кого? – осторожно поинтересовалась и сразу стихла Яна. Неужели Колька догадался про Князева?

– Ясно кого. Шереметьева! Влюбилась в него, да?

– Дурак ты, Колька, – напряжение сразу отпустило Яну, и она даже слабо улыбнулась. – Я в него не влюблена. Клянусь!

– Зачем же тогда вы с ним шли, как парочка голубков? – Теперь на Кузнецову грудью наступал Колька.

– Ни за чем! Не твоего ума дело! – опять рассердилась она. – Лучше скажи, что ты Витьке сделал? Почему он в больнице?

– В больнице? – растерялся и даже побледнел Брыкун. – Врешь! Не может быть!

– Может! Да расскажи же ты наконец, как дело было!

– Ну... дал ему пару раз, и все...

– А он?

– А что он?

– Дрался с тобой?

– Не мог...

– Почему?!

– Да я сзади... Он не видел... – Глаза Брыкуна из злобных стали виноватыми.

– Ну, негодяй! – Яна опять яростно вцепилась в его свитер. – Это же подло!

– А я, может, был в состоянии аффекта. Не контролировал себя, понятно?

– Врешь ты все! Просто от природы ты – злобный гад!

– Я не гад. Ты мне просто здорово нравишься, а встречаешься с ним.