Выстрел   ::   Рыбаков Анатолий Наумович

Исходная позиция в обоих случаях фальшивая, дурная.

Ольга Дмитриевна с удовольствием слушала мужа, это было именно то, что она так ценила и любила в нем. Конечно, он не только не вынуждает Люду встречаться с нужными людьми, но и сам никогда с ними не встречается, и ход рассуждения был удивительно характерен для него.

– Ты сильно преувеличиваешь, мой милый, – сказала она, – ты действительно ничего ей не запрещал, ты всего лишь высказал свое мнение о человеке, которого ты знаешь больше, чем она. И Люда это правильно поняла. Я думаю даже, что в данном случае она разумнее нас. В самом деле, что произошло? Ничего, в сущности. Задержалась на танцульках, а мы когда то не задерживались? Только тогда танцевали в саду, сейчас танцуют в ресторанах, вот и все.

– Да, – согласился Николай Львович, – ты права и, главное, сама не волнуйся.

Николай Львович успокоил жену, но сам не успокоился: что то тревожило его в этой истории.



7

Ресторан, наконец, закрыли, и Миша со Славкой отправились домой.

Славка рассказывал об оркестре. Среди музыкантов есть люди одаренные, даже талантливые, например, контрабасист, человек с консерваторским образованием, но не смог найти места в настоящем оркестре, их считанное количество, и вот вынужден играть в ресторане, где прилично платят и где кое что перепадает от гостей, заказывающих музыку.

Своим бесстрастным рассказом Славка как бы подчеркивал примитивность своих нынешних интересов, отделял себя от возвышенного мира, в котором живет Миша, жил когда то и он, Славка. Был пионером, комсомолец – и вот пожалуйста: пианист в ресторане «Эрмитаж», играет фокстроты для нэпманов, аферистов и растратчиков, веселит их, ублажает, зато у хозяина бесплатный ужин – правда, не такой, как гостям, а что остается от гостей.

– Не надо делать из этого трагедию, – сказал Миша, – эпизод в биографии артиста. Напрасно тебя это так сильно угнетает.

– Человек не может двадцать четыре часа в сутки визжать от восторга, – возразил Славка.

– Временный, случайный заработок, – продолжил Миша. – Поступишь в консерваторию, получишь стипендию – все переменится. Кстати, завтра в фабричном клубе выступает наша живая газета. Может быть, проведешь? Как, бывало, раньше.

– Не знаю… В котором часу?

– В шесть. Тебе в ресторан к девяти, можешь не оставаться на диспут, проведешь выступление и уедешь.

– О чем диспут?

– Влияние нэпа на молодежь.

– И как с этим бороться? – не без насмешки добавил Славка.

– Да, и как с этим бороться.

– Не знаю… Если не будет сыгровки…

– Не приедешь – проведет Яшка Полонский, – заключил Миша, – а приедешь, я лично буду рад и буду ждать тебя. Постарайся, пожалуйста.

Они подошли к дому.

В воротах стоял Витька Буров.

– Привет!

– Привет! – ответил Славка.

– Здорово! – сказал Миша.

Витька повернулся к Славке.

– Иди домой, Славка, ложись спать.

– Ты меня отправляешь спать? Может быть, еще в постельку уложишь?

– По хорошему говорю: уходи! Нам с ним, – Витька кивнул на Мишу, – поговорить надо.

Миша усмехнулся:

– Славка нам не мешает. Славка, скажи, не будешь мешать? Очень тебя прошу. Не вмешивайся в наш интимный разговор. Что, Витя, ты мне хочешь сказать?

– Еще раз полезешь не в свое дело – схлопочешь! Арцы – и в воду концы!

– И этот грубиян носит имя великого писателя! – Миша насмешливо покачал головой, – кстати, Витька, почему тебя зовут Альфонсом Доде? Ты его читал когда нибудь?

Витька поднял кулак:

– Это видел?

Славка попытался встать между ними.

– Бросьте, ребята, прекратите!

– Отойди! А то и тебе вмажу! – закричал Витька.

– Ты ведь обещал не вмешиваться. – Миша отодвинул Славку. – Дай нам спокойно поговорить. Так вот, Витенька, к твоему сведению: Альфонс Доде был великий французский писатель.