За Хартию!   ::   Триз Джефри

– Не бойтесь, они бьют холостыми! – насмешливо прокричал Генри.

Но насмешка погасла у него на губах, когда он увидел, как падают люди вокруг него.

– Тогда получайте!

Он поднял пистолет и выстрелил – пуля ударила в ставень, никому не причинив вреда. Те немногие чартисты, которые имели пистолеты, тоже открыли огонь. Но солдаты были вооружены новейшими карабинами и к тому же надежно прикрыты толстыми ставнями, в то время как толпа во дворе оказалась вся на виду.

Это было похоже на убийство. Люди отчаянно ломились в окна подвала, пытались вывернуть из мостовой булыжники, чтобы ответить стрелкам.

Оуэн понял, что здесь их перебьют, как мух. Лучше снова вернуться к парадному входу – может быть, дверь действительно взломали. Оттуда легче подобраться к солдатам и достать их рукой или палкой.

– За мной! – Он тянул Генри за руку.

Юный Фрост не помнил себя от ярости. Сейчас он полез бы и на каменную стену, где его могли пристрелить, как собаку.

Все, кто остался цел, выбежали на улицу. Оуэн оглянулся. Около десятка трупов громоздились один на другом в маленьком дворике. Булыжник был залит кровью.

Но то, что они увидели на площади, нельзя было даже назвать убийством. Скорее – всеобщее избиение. Толпа настолько стеснилась и сгрудилась, что не могла двинуться ни назад, ни вперед. И в эту беспомощную массу, в мужчин, в женщин, в детей, солдаты выпускали один залп за другим.

Оуэн пробился ко входу, потом в вестибюль. Умирающий рабочий лежал на пороге. Его товарищи отбивались от солдат, но, когда мальчик подбежал, их уже оттеснили штыками к выходу; толпа вынесла Оуэна обратно на площадь.

Он очнулся на мостовой, усеянной мертвыми телами, залитой кровью. Огонь не прекращался, и с каждой минутой ряды чартистов редели. Никого из друзей не видно. Может быть, они ранены, убиты.

– Сопротивляться бессмысленно, – прошептал кто-то рядом с Оуэном; раненый мужчина пытался здоровой рукой поддержать вторую свою руку, раздробленную пулей. – Надо отступить, перестроиться, и тогда…

Это был единственный разумный шаг. Чартисты могли драться как львы, но забаррикадированный взвод солдат перебил бы их, как овец. Лучше сейчас отойти, собраться с силами и напасть снова, уже зная, какое сопротивление им предстоит встретить.

Оуэн присоединился к большой группе чартистов, – они покидали площадь, соблюдая ряды и дисциплину. Раненых пришлось оставить там, где их настигла пуля. Тех, кто пытался к ним приблизиться, солдаты расстреливали без всякой жалости.

Мальчик в последний раз оглянулся, увидел забрызганное кровью здание – и… Джорджа Шелла – он лежал в канаве и еще дышал. Оуэн бросился к нему и опустился на колени. Пули ударяли все ближе и ближе… Оуэн не обращал на них внимания.

– Ага, я оказался прав, – задыхаясь, прошептал Джордж. – Но ты иди туда, где сейчас нужнее…

Он закашлялся, и тонкая струйка крови побежала по его подбородку.

Пуля ударила в камень возле самого колена Оуэна.

– Эй ты, убирайся! – послышался сверху грубый голос.

– Мы побеждаем, да? – проговорил Шелл.

Оуэн огляделся. Слезы застилали ему глаза. Толпа постепенно отходила с площади, очищала улицы. Чартисты отступали в горы.

– Да, – солгал он. – Конечно, мы побеждаем.

– Я так рад! Значит, стоило…

Джордж Шелл умер. Его лицо, черное от порохового дыма и залитое кровью, уткнулось в грязь канавы.

Солдаты вышли наружу и рассыпались по площади. У некоторых кончились патроны, и они пополняли запасы, обшаривая карманы убитых. Чартисты давно уже прекратили сопротивление, а красные куртки все не переставали палить по отступающим колоннам.

Оуэн втянул голову в плечи и побежал. Солдаты стреляли ему вслед, а между залпами он слышал их веселый хохот.