Дело смеющейся гориллы   ::   Гарднер Эрл

Мейсон прибавил скорость.

— Ты не обратил внимание на какой-то специфический затхлый запах в этом доме? — спросила Делла Стрит. — Что-то напоминающее… Я не могу понять, что имение, и все же у меня до сих пор мурашки по коже от этого.

— Аромат зоопарка, — пояснил Мейсон. — Это запах животных, которых держат в клетках.

— У меня до сих пор от этого гусиная кожа, — сказала она со смехом.

— От одного вида этого дома мурашки по коже побегут, — усмехнулся Мейсон. — Хотел бы я знать побольше о Бенджамине Эддиксе, но, в конце концов, нас это не касается, Делла. Мы окажем добрую услугу Джеймсу Этне, и с нас довольно.

Он подрулил к аптеке. Делла Стрит набрала номер домашнего телефона Джеймса Этны, поговорила с минуту, затем кивнула Мейсону и сообщила:

— Все в порядке, они еще не легли спать. Я говорила с его женой. Он только что приехал из офиса. — Услышав в трубке ответ, она сказала: — Мистер Этна, это секретарша мистера Мейсона. Подождите секундочку, пожалуйста.

Она встала и уступила место Мейсону. Тот устроился в телефонной будке поудобнее.

— Прошу прощения, что беспокою вас так поздно, мистер Этна, но причиной тому некоторые довольно необычные обстоятельства. Речь идет о том, что адвокаты Эддикса должны связаться с вами и попытаться прийти к компромиссу. Я подумал, что, принимая во внимание любезность, оказанную вами некоторое время назад, я должен поставить вас в известность о том, что произошло.

— Эддикс не пойдет на компромисс, — сказал Этна, и по его голосу слышно было, что он утомлен долгой ночной работой в офисе. — Он из тех твердолобых людей, которые всегда дерутся до последнего, лишь бы было с кем драться, и это может затянуться надолго. Он уверяет, что до сих пор и пятицентовика не уплатил по судебным искам и не собирается платить и в дальнейшем.

— А сейчас он выложит пятицентовик, никуда не денется, — сказал Мейсон. — Имеется в виду, что, скорее всего, Сидней Хардвик свяжется с вами в ближайшие пять минут или, по крайней мере, как только вы откроете свою контору завтра утром — и предложит вам пойти на компромисс.

— Что случилось?

— Они нашли платиновые часы и перстень с большим бриллиантом, которые, как считал Эддикс, были украдены миссис Кемптон.

— Черт побери, да неужели?! — торжествующе воскликнул Этна.

— Это точно.

— Где они были и как им удалось их найти?

— Собственно говоря, — сказал Мейсон, — это я их нашел.

— Вы?

— Ну да. Я пролистывал дневники Элен Кэдмас и обратил внимание, что она упомянула место, куда одна из самых озорных обезьян имела обыкновение прятать всякие безделушки, особенно если эти безделушки, по ее мнению, нравились Элен Кэдмас. И когда я приехал к Эддиксу по его приглашению, я сказал ему, что неплохо было бы взглянуть в это укромное местечко.

— И что это за место?

— Каменная греческая урна в холле.

— Так, так! — воскликнул Этна. — Это же совершенно меняет ситуацию. Собственно говоря, Мейсон, именно это меня больше всего и беспокоило. Я не мог быть абсолютно уверен в моем клиенте. Я, конечно, верил, что она невиновна, но, в конце концов, все улики, я имею в виду улики, свидетельствующие о том, что она могла в принципе взять эти вещи, были в полном распоряжении противной стороны. Вы знаете, как оно бывает. Они могли представить любое количество косвенных улик, доказывающих, что у Эддикса были, по меньшей мере, серьезные основания полагать, что вещи взяла она. Тогда мне пришлось бы защищаться в течение всего процесса.

— Конечно, — заметил Мейсон, — здесь есть еще одно юридическое затруднение. Как пытался убедить меня Хардвик, ситуация не изменилась в юридическом смысле.