Зарубки на сердце (Последнее московское интервью)   ::   Рыбаков Анатолий

Рядом с городком был концлагерь, где в 1943 году при невыясненных обстоятельствах погиб Яков Джугашвили.

И. Р.: Чувствую, со Сталиным вы не расстаетесь.

А. Р.: Да. И Шарока послали именно туда. Мальчик Иван Костин родился в

1936 году. В 1956-м -доклад Хрущева на XX съезде партии - ему уже двадцать лет.

И. Р.: А он знает, что был усыновлен?

А. Р.: Приемные дети рано или поздно узнают об этом - как, каким путем, по-разному, но узнают. Узнал и он. Когда началась реабилитация, Нина стала искать Лену Будягину. Пришли документы о том, что она погибла в лагере. Иван что-то почувствовал, догадался. Однажды присел перед Ниной: я тебя люблю, ты не родная мама, но самая родная, скажи: кто она, та, что меня родила? Нина рассказала Ивану и об отце - что Юрий Шарок, будучи кадровым работником Комитета безопасности, пропал без вести в 1943 году в Германии. Иван начинает розыск. Так я вел розыск, когда писал "Детей Арбата". Скольких людей обошел, расспрашивал, выспрашивал, чтобы из разрозненных фактов, свидетельств очевидцев смонтировать фигуру, соединяя разные истории, составить судьбы героев. И Иван таким же путем разысканий вышел на своего отца.

И. Р.: Ну, вот вы еще раз поделились личным опытом со своим героем. Твардовский точно заметил, что "вы нашли свой золотой клад. Этот клад - ваша собственная жизнь". Я так понимаю, что ваш герой искал отца, а вы Якова Джугашвили?

А. Р.: Когда акция с Яковом Джугашвили была закончена, то уничтожили всех свидетелей, в том числе Шарока, которого спустя годы начинает разыскивать взрослый сын. У меня есть, как видишь, сюжетный ход. Так? Кроме того, я имею в 96-м году: старшее поколение - генерал Костин и Нина, им по восемьдесят пять. Как они относятся к тому, что произошло в стране, к перестройке, к реформам. Иван Костин, шестидесятилетний профессор, ученый, институт которого закрыт. Его сын, сорокалетний или тридцатилетний экономист, вошедший, кстати, в команду молодых реформаторов.

И. Р.: Вот повешенное на стену ружье и выстрелило - теперь понятна цель и сверхзадача вашей беседы с бывшим министром из гайдаровского правительства, который, как вы сказали, поразил вас.

А. Р.: Я вышел на него случайно. В романе, который я задумал, будут затронуты все эшелоны нашего общества, все слои, до самых верхов. Сын Ивана это уже третье поколение. Есть еще его жена, которая немного старше, и у нее сын от первого брака - двадцатипятилетний, внук Ивана и правнук генерала Костина, который пошел в бизнес, стал нуворишем, в одной из разборок его убьют... Через эту семью, через этот клан, переломится время. И через этих же персонажей я буду постепенно раскрывать тайну, связанную с Яковом Джугашвили.

Я много читал по этому вопросу. Весь материал у меня есть. Яков сидел в офицерском бараке еще с четырьмя пленными, вместе с английским офицером, был там и некий Скрябин, который заявлял, что он сын Молотова. Яков, по версии, вышел из барака и бросился на проволоку, а она была под электрическим током. Так якобы все произошло. Может быть. У меня только один вопрос: кому нужна была эта смерть? Гитлеру? Гитлер не убил ни одного видного военнопленного. Он даже Рене Блюма не тронул, еврея, потому что тот был сыном французского премьер-министра. Смерть Якова Джугашвили нужна была только одному человеку Сталину. Сталин боялся, что Яков сломается и начнет выступать против него.

И. Р.: Это замечательно соответствует известному сталинскому постулату, сочиненному вами: "Смерть решает все проблемы. Нет человека - нет проблемы".

А. Р.: Можешь себе представить, я обнаружил эти слова в книге "Русские политические цитаты". Они, правда, имели пометку - "приписывается". Очень я тогда стал собой гордиться - вот какой афоризм придумал. (Смеется.)

Так или не так обстоят дела с Яковом - я не знаю. Об этом историки будут рассуждать, я не берусь судить.