Дело трех императоров   ::   Варгас Фред

- Это он про императорскую семью, - пояснил Тиберий. - Про Юлиев-Клавдиев. Такая у него маниакальная идея. Тяжелейший случай. Отцеубийца Нерон был самым закоренелым преступником в семье. Он в Риме пожар устроил.

- Это не доказано, - возразил Нерон.

- Знаю, - сказала Лаура. - А перед тем, как покончить жизнь самоубийством, он произнес: «Какой артист погибает!» Или что-то в этом роде.

Тиберий подставил щеку, и Лаура его поцеловала. Нерон пожал ей руку.

Двое молодых людей стояли на тротуаре и смотрели ей вслед. Она шла, широко шагая, кутаясь в черный плащ, слегка съежившись, словно от холода. Обернулась и на прощание махнула им рукой. Нерон сощурился. Нерон был близорук: он оттягивал к вискам уголки своих зеленых глаз, «чтобы стало четче», а носить очки упорно не желал. Римский император не может позволить себе носить очки, говорил он. Особенно если у него зеленые глаза, которые так легко опошлить. Это выглядело бы непристойно и комично. Волосы у Нерона были подстрижены коротко, как у древних римлян, а на лоб спускались несколько аккуратных золотистых завитков, которые он по утрам смазывал жиром, чтобы не топорщились.

Тиберий легонько потряс его за плечо:

- Можешь больше не щуриться. Она завернула за угол. Ее уже не видно.

- Не умеешь ты описывать женщин, - вздохнул Нерон. - Мужчин, впрочем, тоже.

- Заткнись, - сказал Тиберий. - Пойдем выпьем кофе.

У Тиберия отлегло от сердца. Он ужасно боялся, что Лаура не понравится Нерону. Конечно, он принимал в расчет, что Нерон - натура увлекающаяся, но ведь заранее никогда не знаешь. Скажем, Нерон мог среагировать вяло. Мог вообще ничего не понять, мог заявить, что да, она красива, но уже немолода и у нее есть кое-какие недостатки, что все это далеко от совершенства, и тому подобное. Вот почему Тиберий и Клавдий так долго не решались показать ему Лауру. Но Нерон все-таки соображает, что на этом свете достойно внимания, а что нет.

- Нет, не умеешь ты описывать женщин, - повторил Нерон, размешивая ложечкой кофе.

- Выпей наконец этот кофе. Сколько можно мешать, ты меня раздражаешь.

- Конечно, ты-то привык. Ты ее знаешь с детства.

- С тринадцати лет. Но так и не привык.

- Какой она была раньше? Красивее, чем сейчас?

- На мой взгляд, раньше она была не такой красивой. Некоторые женские лица от усталости делаются привлекательнее.

- Она итальянка?

- Наполовину, отец у нее француз. Она родилась в Италии и провела тут всю свою молодость, как я понимаю, весьма бурную. Об этом времени она говорит крайне редко. У родителей не было ни гроша, она чуть не босиком бегала по римским улицам.

- Воображаю, - мечтательно произнес Нерон.

- С Анри Волюбером она познакомилась, когда он приехал на стажировку во Французскую школу. Очень богатый вдовец с маленьким сыном, но некрасивый. Да, Анри некрасивый. Она вышла за него и уехала с ним в Париж. Это нельзя объяснить. С тех пор прошло почти двадцать лет. Она регулярно ездит в Рим, повидать родителей и знакомых. Иногда остается тут на день, иногда подольше. Трудно добиться, чтобы она за один приезд уделила тебе достаточно времени.

- Ты говорил, Анри Волюбер тебе очень нравится?

- Верно. Потому что я к нему привык. Он был безжалостен к Клавдию. Когда время от времени, по утрам, у него все же случались приступы нежности, мы заносили это событие в тетрадь. Лаура потихоньку от него давала нам деньги, врала, покрывая нас. Анри Волюбер не признавал всяких там прихотей и излишеств. Только труд и страдание. В результате Клавдий теперь ничего не делает, а отец сходит с ума от ярости. С этим человеком ужиться нелегко. Думаю, Лаура его боится. Однажды вечером Клавдий уснул на ее кровати, а мне пришлось пройти через кабинет, чтобы попасть к себе в комнату. Лаура сидела в кресле и плакала.