Дело застенивой обвиняемой   ::   Гарднер Эрл Стенли

- Так ради чего ты пришел,- сказал Мейсон,- если знаешь, что хочешь сделать? Это не входит в закон.

Доктор Динэйр ответил:

- Наверное, я пришел, чтобы снять с себя ответственность. И иметь возможность сказать, что советовался с адвокатом.

- Если бы я сказал тебе,- сказал Мейсон,- что, согласно закону, ты должен уважать конфиденциальное сообщение клиента и что тебе не обязательно передавать полученную информацию полиции, то ты тогда смог бы оправдаться тем, что, мол, сходил к адвокату и последовал его совету, так?

- Да, так,- ответил доктор Динэйр.

- А если бы я сказал тебе, что по закону у тебя нет никакой альтернативы и ты должен сообщить властям об известном тебе, ты бы тогда отказался следовать моему совету, а?

- Да, это верно.

- В таком случае,- продолжал Мейсон,- ты бы поставил себя в крайне уязвимое положение. Не только утаивая от закона информацию, но и зная, что ты нарушаешь закон. Ты бы превратился в фактического соучастника.

- Это проливает на ситуацию иной свет,- сказал доктор Динэйр.- Я пришел сюда, поддавшись порыву, а теперь понимаю, что в этом есть сложность.

- Да, есть,- отозвался Мейсон.- Теперь разреши тебя спросить: какова гарантия, что эта молодая женщина рассказала правду?

- Я думаю, что мы можем считать ее заявление правдивым, в особенности зная, как это было заявлено. Возможно, она рассказал а не все. Ее сознание было слишком подавлено наркотиком, чтобы разъяснить, и она инстинктивно избегала всего, требующего сильного умственного напряжения. Она сделала заявление по имеющемуся факту, а потом не смогла его детализировать.

- Или дать ему разумное объяснение?- спросил Мейсон.

- Если хочешь, назови это так. Она находилась едва на грани сознания. Ее внимание было ослаблено.

Мейсон задумался.

- Послушай-ка, Берт. А есть ли какой-либо шанс, что преступление, в котором она созналась, не является плодом воображения?

- Да, такой шанс есть,- ухмыльнулся доктор Динэйр.

- И что это за шанс?

- Небольшой, но все же шанс.

- Ты, как врач, бросился бы в полицию рассказать об убийстве, которое может быть всего-навсего галлюцинацией, стимулированной наркотиком, за что твоя пациентка вчинила бы тебе иск за клевету, за оскорбление личности, за посягательство на ее тайну и за выдачу секрета. И это испортило бы тебе карьеру как профессионалу и имело бы неблагоприятные последствия для пациентки. Если ты говоришь мне, что есть некоторый шанс, что преступление, в котором она созналась, может быть плодом накачанного наркотиками сознания, то я буду должен посоветовать тебе осторожно продолжать исследования, а твоим первейшим долгом должно стать проведение реального расследования.

- Хорошо,- сказал доктор Динэйр, в голосе которого слышалось явное облегчение,- а теперь я скажу тебе, что есть некоторый шанс, который, я полагаю, весьма слаб, что признание являлось плодом стимулированного наркотиком воображения.

- Тогда,- сказал Мейсон,- я советую тебе спокойно начать расследование.

- А поскольку я не профессионал в таких делах и неопытен в них, то я, стало быть, уполномочиваю тебя провести его.

- Конечно, Берт,- ухмыльнулся Мейсон,- у нас нет таких возможностей, которые есть у полиции. Нам придется действовать помедленнее и поконсервативнее. Мы не сможем задавать те вопросы, которые свяжут нам руки и вызовут к жизни те самые беды, которых мы стремимся избежать.

- Я полностью вверяю тебе это дело,- сказал доктор Динэйр.

- У тебя есть сиделка, которая присутствовала при этих исследованиях?

- Да.

- А какая сиделка присутствовала тогда?

- Это Эльза Клифтон. Ты ее знаешь. Высокая брюнетка с сероватыми глазами, которая...

- Я с ней знаком.

- Я не очень доверяю ей. Она загадочная личность.

- Она может рассказать, что случилось при исследовании?

- Не знаю.