А до Берлина было так далеко   ::   Шатилов Василий Митрофанович

Я чувствовал, что жена готова разрыдаться, но всеми силами сдерживалась. "Я положила в чемодан еду, ты не забудь поесть, говорила она, и голос ее дрожал. - Ну и еще: черкни с дороги, что жив и здоров". Я обещал все это непременно сделать, понимая, что она думала о моей фронтовой судьбе. Я же мысленно представлял, как трудно будет жене с тремя маленькими детьми: Светлане - десять, Володе - семь, Саше - два года...

Но вот пронеслась команда: "По вагонам!", загудел паровозный гудок, и эшелон тронулся. Люди пошли, затем побежали вслед, плакали, что-то кричали, махали платками. Я вскочил на ступеньки вагона и неотрывно смотрел на Варю.

Впереди были четыре года разлуки...

Замелькали за вагонным окном белые хаты и свечи тополей, раскинувшиеся до горизонта поля набиравших силу хлебов, высоковольтные мачты электропередачи, шагавшие через степь. Я смотрел на знакомый мирный пейзаж и думал: "Неужели эту землю опалит война?"

Попутчиком по купе был полковник Иосиф Иосифович Самсоненко. Обычно общительный и веселый, он был сейчас сосредоточен, угрюм и молчалив. Очевидно, сильно переживал разлуку с семьей. Я понимал его состояние и не приставал с лишними разговорами.

Ночью ехали с погашенными огнями. На железную дорогу налетали фашистские самолеты. Мы об этом были предупреждены и каждое мгновение ожидали бомбежку. Но лишь через несколько часов пути на станции Пятихатки впервые узнали, что это такое.

Немецкие самолеты - их было до десятка - появились над Пятихатками внезапно, и началась бомбежка. Несколько бомб упало в районе станции. Наши люди впервые оказались под огнем и вначале растерялись. Но вскоре пришли в себя, высыпали из вагонов и залегли вокруг. Сделали они это вовремя, ибо, сбросив бомбы, воздушные пираты на бреющем полете поливали пулеметным огнем вагоны. Среди бойцов дивизии раненых было мало, но пострадали беженцы, которые оказались в это время на вокзале. Я впервые увидел убитых детей и матерей, потерявших их. Какое это невыносимое зрелище!

И теперь перед глазами девочка лет семи с маленьким братиком на руках. Бойцы вынесли их из-под вагона, где они укрывались от фашистских самолетов.

- Где твоя мама? - спросил я.

- Мама ушла за водой еще до налета, а мы спрятались, - ответила девочка.

Ребенок, прижавшись к сестре, молчал, а девочка плакала и испуганно смотрела на нас. Я попросил начальника станции забрать детей, помочь им разыскать мать, а нам надо было ехать дальше.

После Пятихаток до самой Рахны - места назначения - эшелон шел без остановки и не попадал под бомбежки. Правда, сигнал воздушной тревоги звучал неоднократно, но фашистские самолеты пролетали мимо, вероятно, возвращались с задания, израсходовав бомбовый запас.

Первая встреча с воздушным противником выявила пробелы в подготовке личного состава дивизии. То, что во время бомбежки бойцы суетились, не зная, что делать, объяснялось их необстрелянностью. Беда эта неизбежная и временная. Попадут бойцы еще раз-другой под бомбежку - и перестанут шарахаться от свистящей сверху бомбы. Но когда крупнокалиберные зенитные пулеметы бьют по низко летящим самолетам противника - "в белый свет, как в копеечку", - это не может не настораживать и не тревожить. На совещании штабных работников я обратил внимание на это обстоятельство и приказал майору Карташову связаться с командирами частей и проинформировать их о совещании.

Очень важно было дать понять полкам, что штаб не теряет нитей управления, внимательно следит за развитием событий. А поведение бойцов во время первой бомбежки и было поводом, чтобы напомнить об этом.

* * *

В ночь на 3 июля дивизия под покровом темноты высадилась из эшелонов и сосредоточилась западнее Рахны.