А раньше - целая жизнь   ::   Макеев В Ф

Успешно выполнив боевое задание, группа самолетов во главе с капитаном Каштанкиным возвращалась к своему аэродрому. Летели низко над водой почти на бреющем.

Каштанкин любил летать вот так над самой поверхностью земли или моря. Когда самолет летит низко, разглядеть что-либо под крылом невозможно: деревья и кусты - все сливается в сплошную несущуюся навстречу широкую полосу. Тут "зри в три", иначе выскочит тебе навстречу высокий предмет, не успеешь обойти - пропадешь. Но на бреющем легче уходить от врага: не зайдет снизу, "под брюхо" истребитель, сверху и то атакует с опаской - боится врезаться в землю.

Над морем же нет ни возвышенностей, ни холмов - лети в любом направлении, да и меньше вероятности встречи с вражескими истребителями. Но, если что-то случится с самолетом, с бреющего полета не прыгнешь с парашютом, не спланируешь на воду. Нелегок для летчика такой полет, но есть в нем свой расчет...

- Вижу транспорт, - доложил штурман, - но боезапас израсходован.

- Уйти ему дать нельзя, - ответил Виктор Николаевич. - Радист, передайте: квадрат... крупный транспорт... идет курсом... Прошу прислать бомбардировщики...

Капитан приказал группе следовать на свой аэродром, но сам не ушел от транспорта, летал в отдалении, передавал по рации об изменении курса. Бомбардировщики не заставили себя долго ждать. Они ударили по транспорту и сделали, по словам Каштанкина, "из надводного корабля - подводный".

Были и такие задания, на которые капитан Каштанкин (как это, может быть, ни странно звучит) напрашивался сам. Так была сфотографирована батарея противника, укрытая в каменистом извилистом береге, которая не давала свободно проходить нашим кораблям. Для отвлечения внимания зенитчиков к батарее вылетела демонстративная группа истребителей. По ним враг и открыл бешеный огонь. По батарее ударил наш крейсер. А в то время Каштанкин вынырнул из-за облаков к позициям врага. Вокруг его самолета замелькали шапки разрывов - артиллеристы поняли наш маневр, но летчик уже успел засечь тяжелые орудия...

"Держимся крепко, - отмечал Виктор Николаевич в одном из писем жене. Личный состав храбрый, подготовленный к любым испытаниям..." Далее он писал о большом значении довоенной работы, которая не пропала даром.

Прорвавшиеся из Прибалтики немецко-фашистские войска были в двухстах километрах от Ленинграда. Сотням танков, тысячам орудий и минометов, тремстам сорока тысячам гитлеровских солдат, поддерживаемых почти тысячей самолетов, противостояли сто пятьдесят тысяч советских воинов. Ожесточенные бои шли между Псковом и Лугой. Но не было еще закончено строительство Лужской оборонительной полосы. 'Тяжелое, тревожное и опасное положение создалось на дальних подступах к городу.

Партия призвала ленинградцев встать на защиту колыбели Октября, своих домов и семей, своей чести и свободы. Город Ленина поднялся на священную борьбу с врагом. В дивизии народного ополчения уходили рабочие, служащие, интеллигенция. Шли на фронт моряки с кораблей и курсанты военных училищ. Полмиллиона ленинградцев строили оборонительные сооружения вокруг города. Еще в недалеком прошлом мирный город становился городом-фронтом.

В те трудные, огненные дни морские ближние разведчики стали бомбардировщиками. Они уходили в бой без прикрытия истребителей, потому что те на дальних подступах к Ленинграду "работали штурмовиками". Устаревшие МБР имели оружие куда более 'слабое и скорость вдвое меньшую, чем охотившиеся за ними "мессершмитты". Но, летая в одном с ними небе, наши летчики успешно выполняли боевые задачи. Не в каждом полете совершались подвиги, но каждый полет был подвигом.