Достался нам век неспокойный   ::   Кондрат Емельян Филаретович

Он пробился через уже немалую толпу и остановился рядом с первой машиной. Из кабины выскочил молоденький лейтенант, скомандовал. Солдат - а на этот раз приехали марокканцы в своих зеленых тюрбанах - будто сдуло командой на землю. Но следующая команда их также обескуражила.

Лейтенант нервничает, выхватывает пистолет.

- Приказы выполняются! - кричит он тоненьким голосом. - За невыполнение - я стреляю!

Никто этому не верил - ни солдаты, ни в толпе. Но офицерик совсем потерял самообладание. Он неестественно, конвульсивно выбросил руку вперед - и треснул выстрел.

На несколько секунд стало удивительно тихо.

- А-а-а! - взвился над зелеными тюрбанами крик озлобления, и блеснул огонь ответного выстрела.

Началась беспорядочная стрельба. Толпа отшатнулась. Квартеро встал за пальму, чувствуя щекой мохнатый ствол.

Появилась третья машина. Выстрелы, автомобильная сирена, крики, ругань - и вдруг все разом оборвалось.

- Расходись! - бросился начальник третьего грузовика к толпе, которая вновь нахлынула, словно океанская волна.

- Много жертв? - спросил Квартеро, когда капитан оказался рядом.

Форма военного летчика подействовала, и капитан сказал, остывая:

- Два офицера, трое солдат.

- А что все это означает?

- Узнаете... - отмахнулся капитан и тут же побежал от него, вновь срываясь на крик: - Куда? Тут тебе что - коррида?!

Теперь, после слов портье и прочитанного воззвания генерала Франко, Квартеро понял: это были первые минуты и первые жертвы фашистского путча.

* * *

20 августа 1936 года. Мы слушаем политинформацию. Стоим вольным строем, позади мерными тяжелыми шагами расхаживает наш батя - командир бригады Король. Смотрит в землю, обдумывая что-то непростое.

Политинформацию проводит начальник политотдела.

- ...И вот в 1931 году долгая борьба против монархии завершилась. Короля Испании изгнали. Была установлена буржуазная республика. В 1936 году наметились серьезные предпосылки для более глубоких прогрессивных перемен. Вот тут-то темные силы и всполошились. Реакция подняла военный мятеж, а мировая буржуазия поспешила ей на помощь.

Мы будто видим ту далекую страну Испанию, о которой до последнего времени мало что знали.

- Наша Родина, - продолжал начальник политотдела, - первая подняла свод голос в защиту Испанской республики. Только за шесть дней августа, например, советские рабочие собрали свыше двенадцати миллионов рублей в помощь испанским борцам за свободу...

- А почему на наши рапорты не отвечают? - не выдерживает кто-то в задних рядах.

Командир бригады выходит слева, все поворачивают головы на его густой баритон.

- На рапорты ответят...

Над строем слышится вздох облегчения, но у бати привычка говорить медленно и он еще не выдохнул всю фразу:

- Ответят, когда придет время. А мы-то обрадовались!

- Рапорты - это хорошо. Все хотят помочь республиканцам, но все ли смогут?

Низкие ноты его голоса, кажется, повисли в воздухе, звучат долго, как звук басовой струны.

- Все смогут? - еще раз строго-допытливо спрашивает комбриг, и нам немножко не по себе. Действительно, рвемся, как мальчишки, а вчера два воздушных боя так оценили на разборе - стыд и срам.

- Вот только, пожалуй, тридцать четвертая эскадрилья еще более-менее, - смягчается комбриг. - Там люди с головой.

О, это совсем другое дело. Тридцать четвертая - наша. Своей похвалой комбриг как бы признал то, за что в свое время разносил в пух и прах. Особенно доставалось командиру нашего отряда Гордиенко. В отряд пришло больше половины молодых летчиков, только что окончивших летные школы. Андрей Васильевич работал с ними по своей программе - ускоренной. Ему стали подражать остальные командиры отрядов и эскадрилий.