Девять драконов   ::   Хендерсон Крис

В ответ на мой вызов опять выскочили эти — с битами. Теперь они уже ими не тыкали, а лупили по воздуху наотмашь. Один заехал мне в бок — и довольно сильно. Я опустился на снег, прислонясь к стоявшему у обочины автомобилю. Второй уже заносил над головой биту — восторженные клики его дружков заставили его потерять осторожность. Он опустил "биту, думая, что расколол мне череп, — но это было ветровое стекло ни в чем не повинной «тойоты». Я выбросил ногу, и ботинок глубоко вошел ему под ребра. Что-то хрустнуло. У него, слава Богу.

Тут подскочил первый, замахнулся битой. Я уклонился — раз и другой, а потом сделал вид, что поскользнулся. Бита просвистела рядом, и тогда я вырвал ее у него из рук — помогла инерция. Он бросился бежать, но я, раскрутив биту, изо всех сил швырнул ее вслед и, очевидно, сломал ему лодыжку, потому что он с воем покатился по мостовой.

Последний из этой четверки сначала собирался вступить со мной в единоборство, но отваги у него хватило ненадолго: он опустил голову и юркнул в шеренгу своих дружков. Паренек оказался умней, чем я думал. Банда стояла неподвижно: серебристый пар перемешивался с пороховой гарью и дымом, висевшим в воздухе. Вокруг продолжался праздник; было совсем тихо, если не считать беспрестанной трескотни ракет и шутих, заменявшей нам минуту молчания. Сигарету я в этой свалке выронил изо рта и теперь закуривал другую, стараясь, чтобы руки не ходили ходуном.

— Ну, что, сынок, доволен? — спросил я главаря.

Взгляд его прожигал меня насквозь — буквально испепелял. Потом он сплюнул в полузамерзшую лужу у ног и буркнул:

— Насобачился, сволочь, кости людям ломать?

— Ох, ты бы заткнулся, а? — выдохнул я вместе с табачным дымом.

Будь на его месте взрослый, меня давно бы уже застрелили: в банде наверняка имелся стволик для такого дела. Ему ведь стоило только мигнуть, и я получил бы пулю. Но, выходит, я все рассчитал правильно. Мне нужно было покончить с бандой раз и навсегда, а для этого — выманить главаря, заставить его заняться мною лично, С первого появления двух подонков в лавке я знал, что другого выхода нет.

— Я, знаешь ли, устал. А ты, видно, струсил. Умочить меня не удастся и престиж уронить нельзя, надо марку держать. Как быть? Мой тебе совет — отступиться. Забери свою шваль и возвращайся туда, откуда вы выскочили сегодня вечером. Так будет лучше для всех. Сам видишь, пока — пока! — никто особенно не пострадал. А я так и вовсе цел.

Я еще не успел договорить, а он уже стаскивал с плеч куртку:

— Цел, говоришь, сука? Ничего, не горюй, мы это дело поправим.

Есть! Он заглотнул наживку! Ну, что ж, если я выдержу еще одну схватку с самым свирепым зверем в этой стае, дело можно будет считать сделанным. Внутренне подобравшись, но стараясь никак этого не показывать, я всосал весь никотин, содержавшийся в моем окурке, — предстояло еще немножко подвигаться. Главарь, покосившись на биту у меня в руке, поднял из ледяной жижи другую, оброненную кем-то из моих противников, вытер ее рукавом. Потом мотнул головой по направлению к обширной помойке неподалеку и двинулся туда. Я — за ним. Банда — за мной.

— Кто победит, тому и решать, что будет дальше.

— Ну да, такое уж у них, у победителей, свойство. — Он глядел на меня с улыбкой. Я сделал последнюю затяжку: — Ладно, сынок. Пошли.

Арена предстоящей схватки представляла собой площадку метров десять в длину и три в ширину, сплошь заваленную разным строительным мусором и хламом — обрезками труб, битым кирпичом, обломками бетонных панелей и деревянных перекрытий. В одном углу громоздилась гора вышедших из моды окон. Под ногами пружинил мусор — в пластиковых мешках и россыпью, в которой нередко, должно быть, копались одичавшие кошки и отчаявшиеся люди. В общем, арена — закачаешься.