Его глазами   ::   Рузвельт Эллиот

Я имею в виду и тех, кто свел всю нашу внешнюю политику к атомной бомбе, тех офицеров, которые, считаясь, очевидно, только с интересами своей военной карьеры, готовы превратить всю цивилизацию в груду щебня.

Я уже высказал выше мнение, что американские обычаи и традиции не позволяют военным держать в своих руках судьбы нации, и меня это радует. Я уверен, что не простой случайностью объясняется правило, по которому президент – по традиции гражданское лицо – является и главнокомандующим армии и флота. И все же мы должны трезво поразмыслить над тем обстоятельством, что разрешение задач послевоенной дипломатии взяли на себя военные. Я не критикую деятельности генерала Маршалла на Востоке или генерала Бидла Смита в Москве. Я не утверждаю также, что адмирал Леги не является лучшим из советников по дипломатическим вопросам, каких когда-либо имел президент. Но я утверждаю, что такие важные дипломатические посты должны занимать гражданские лица, что непристало немилитаристской демократии, какой являются Соединенные Штаты Америки, опираться на генералов и адмиралов в получении информации и в руководстве международными делами. Военные, вступающие на поприще политики или дипломатии, должны сначала подать в отставку и порвать всякую связь с вооруженными силами.

Опасность военной дипломатии очевидна; военные имеют в своем распоряжении армию, а армия будет прогрессивной силой лишь до тех пор, пока она служит орудием прогрессивной внешней политики. Вот почему, как бы авторитетны и благородны ни были эти люди, они не должны иметь возможности одновременно руководить и внешней политикой и вооруженными силами. Поведение наших войск, находящихся за границей, оказалось ярким подтверждением этого тезиса. Пока наши солдаты были убеждены, что они нужны для победы, они в своем подавляющем большинстве с поразительной бодростью и готовностью отказывались от радостей и удобств жизни дома, в кругу семьи, ради выполнения ответственной задачи – бороться и победить. Даже во время Потсдамской конференции, поскольку тогда еще казалось, что демократии предстоит немало дела по управлению побежденной страной фашизма – да так оно и было в действительности, – даже в этот период солдаты еще не устраивали беспорядков под лозунгом «едем домой». Но как только стало очевидно, что рушится дело, за которое они боролись – главным образом «мир для многих поколений», гарантированный всему миру соглашением «Большой тройки» в Тегеране, – вопль, поднявшийся на всем пространстве от Парижа до Токио, весьма чувствительно отозвался в Вашингтоне.

Я хочу совершенно ясно заявить, что не возражаю против того, чтобы Америка имела под ружьем большую армию. Напротив, я стою за это, – при условии, что эта армия будет использована как составная часть тех войск безопасности, которые предусмотрены уставом организации Объединенных наций, и что организация Объединенных наций будет действовать, исходя из идеи, положенной в ее основу , а именно, идеи постоянно крепнущего единства «Большой тройки».

А теперь я подошел к вопросу, что можем сделать мы , люди, которые не находятся на службе у американского правительства, а занимают гораздо более ответственное положение, – мы, американские граждане? Как мы можем обеспечить возвращение нашего правительства на путь, начертанный Франклином Рузвельтом?

Чтобы ответить на этот вопрос, я должен очень сжато сформулировать то, чему меня научили вначале история, а потом наблюдение за деятельностью моего отца как президента. По моему убеждению, величайшими президентами нашей страны были те, которые внимательнее всего прислушивались к разумной воле сознательного народа и считались с ней.