Фронт над землей   ::   Кузнецов Николай Федорович

- А пока в частях все те же "ишаки", и ты, к примеру, не только не умеешь драться с "мессерами", но и не знаешь их как следует, - резко закончил Савченков.

Поезд подходил к Москве. Все начали собираться, и разговор прекратился.

С Курского до Ленинградского вокзала мы доехали на такси, сдали чемоданы в камеру хранения и отправились в метро.

- Девушка, десять билетов до Комсомольской площади, - попросил Николай Савченков и, посмотрев на нас, добавил: - Плачу за всех.

- Пожалуйста, - лукаво ответила кассирша и рассмеялась. - Только ехать, товарищ лейтенант, никуда не надо. Комсомольская площадь здесь.

Николай смутился.

- А что же мне делать с билетами? - спросил он.

- Я вижу, вы не знаете Москвы, - сказала девушка. - Поезжайте до центра, посмотрите Красную площадь.

Савченков благодарно кивнул.

- За мной, орлы! - И он побежал вниз, к поездам.

Но мы держались Василия Нечаева, который бывал не только на Красной площади, но и в Кремле, где Михаил Иванович Калинин вручил ему орден Ленина и Золотую Звезду Героя.

- Дворцы, а не станции, - восхищенно произнес Олимпиев. - Сказка, мечта!

На выходе мы услышали бойкие голоса:

- Цветы! Покупайте цветы! Майские цветы! Купим, ребята? - спросил Савченков.

- Давай!

Мы окружили уже немолодую продавщицу и стали выбирать цветы. Она улыбалась, нахваливала букеты, одаривала нас комплиментами, но деньги все-таки пересчитывала. А когда очередь дошла до Нечаева, женщина растерялась, уронила и цветы и деньги. Мы бросились подбирать. Она стояла, удивленно смотрела на Василия и беззвучно шевелила губами. Потом тихо сказала:

- Не надо денег, голубчики вы мои. А цветы возьмите. Ну пожалуйста, уважьте!

Как мы ни отказывались, хозяйка настояла на своем.

- Берите, берите, у меня этих цветов полно. Ах, голубчики вы мои, голубчики, - растроганно повторяла она, не отводя взгляда от Василия.

Когда мы были уже на площади, Савченков подмигнул Нечаеву:

- С тобой ходить выгодно: голубчиками называют, цветы дарят.

Мавзолей был закрыт, и мы пошли вдоль Кремлевской стены. У мемориальной доски Чкалову возложили цветы - дань уважения великому летчику. Потом издали любовались дворцами, соборами, башнями - бессмертными творениями русских мастеров.

Неповторимый перезвон курантов, торжественно замершие часовые у входа в священный Мавзолей, стройные серебристые ели, мраморные плиты и даже брусчатка - все наполняло душу необъяснимой приподнятостью, рождало чувство нераздельности со страной и ответственности за все и вся.

Словно беспокоясь о том, чтобы не расплескать этих ощущении, мы возвращались на вокзал молча

А через час скорый поезд уже мчал нас в Ленинград, к берегам Янтарного моря.

Глава вторая. Взорванный рассвет

Я и несколько моих товарищей получили назначение в истребительный авиационный полк ПВО и были очень довольны. К тому же наш аэродром от города отделяло несколько десятков километров. "В любое воскресенье, - думал я, можно съездить к семье - к Анне и шестилетнему сынишке Жене, да и к родителям заглянуть тоже". Но нас вскоре направили на курсы командиров звеньев.

Авиаторы жили в лесу, по-лагерному. Аккуратные ряды больших брезентовых палаток, широкие дорожки, посыпанные песком, деревянные грибки для часовых.

Принял нас начальник курсов, невысокий, плотного сложения капитан Евгений Евгеньевич Банщиков. Пожимая нам руку, он внимательно, изучающе оглядывал каждого.

- На каких самолетах летали?

- На "ишаках"...

- Зачем же так унизительно? - поморщился Банщиков.- И-16 хорошая машина. Валерий Павлович Чкалов - заметьте, сам Чкалов! - отзывался об этом самолете как о первоклассном истребителе. В Испании, на Халхин-Голе, на Хасане наш "ястребок" выдержал испытание боем. А вы говорите - "ишак". Кстати, вам и здесь предстоит летать на И-16, так что прошу любить и жаловать.