А я леплю горбатого   ::   Алешина Светлана

Конечно, я тоже обратила внимание, как он гордился своей картинной внешностью, постоянно смотрелся в зеркало, поправлял галстук и расчесывал роскошную шевелюру.

«Но не виноват же человек в том, что красив, — снисходительно подумала я. — Конечно, вполне возможно, внутри он — пустой, как пробка. Но все-таки свои обязанности он выполнял хорошо и аккуратно, поэтому абсолютным дураком его нельзя назвать».

Впрочем, причины сегодняшних разногласий коллег я видела не в самой внешности ни в чем не повинного секретаря, а в том, что он уж очень понравился нашей Мариночке. Впрочем, нашу секретаршу тоже не стыдно людям показать. Конечно, ревностью здесь и не пахло — просто мы все старались заботиться друг о друге, поэтому скорее всего Виктор просто решил пощадить чувства влюбленной Мариночки в том случае, если Ярослав не оправдает ее надежд. «Но не таким же образом», — подумала я про себя.

Как люди взрослые, мы не нуждались в обязательном проговаривании вслух всех этих деталей, поэтому и Маринке, и Виктору было достаточно и моего строгого приказа в ближайшее время никаких ссор и склок не устраивать.

— Нам сейчас важно написать статью и разобраться в деле со смертью депутата, — наставительно произнесла я приговор над склоненными головами провинившихся коллег. — Запомните, против его секретаря мы ничего не имеем. Так что давайте жить дружно и заниматься работой.

— Ольга Юрьевна, я вот подумал про находку Виктора… — показался из-за двери Кряжимский, который, похоже, только что обнаружил мое отсутствие в кабинете. — Может быть, сам Владимирцев расчесался перед тем, как принять душ?

Я задумалась: мы как-то сразу свыклись с мыслью, что найденные Виктором в ванной черные волосы — неоспоримая улика, которая поможет нам обнаружить след преступления и вычислить кого-нибудь. Но врач же определил причину смерти — «сердечный приступ»…

— Исключено, — вдруг прервала Маринка мои умозаключения, начинающие выстраиваться в логическом порядке. — Убитый был блондином.

«Ничего себе!» — вздрогнула я, как от выстрела, и, обернувшись к ней, спросила:

— И как ты об этом догадалась?

— Так ведь по всей квартире фотографии развешаны этой Инги с каким-то мужчиной. Ясное дело, с чужим дядей никто не будет так часто сниматься, тем более обвешивать его изображениями стены собственного дома, — с удовольствием объяснила мне наблюдательная секретарша.

Логика была железная: я и сама заметила обилие фотографий, но воедино это все как-то не связала.

— Выходит, Виктор действительно нашел улику, — подвел итог Кряжимский. — Но это не значит, что в квартире Владимирцевых на самом деле был убийца, спровоцировавший сердечный приступ. Может быть, просто к нему в отсутствие жены приходила.., хм, женщина. Потом ушла, он закрыл дверь и спокойно пошел в ванную, где, собственно говоря, и произошла трагедия.

Честно говоря, пока никакой женщины-брюнетки, кроме Елены Кавериной, я не знала. "Она красива, умна, легко вхожа в дом… — строила я свои рассуждения, но вдруг осеклась:

— Это уже из репертуара Виктора. Что ж теперь, если она красивая, так обязательно — убийца, хотя бы потенциальная, на основе одной-единственной косвенной улики?"

Хм, что-то слишком часто в последнее время в моей жизни находил отражение пресловутый закон Мебиуса, со странной постоянностью возвращающий меня на то же самое место, откуда я старалась уйти. Едва я пыталась отступить от шаблона, искусственно навязанного нашим фотографом, как подсознательно отрабатывала этот вариант развития действия снова и снова. Нет, такой поворот дела допустить было просто нельзя, поэтому я решила переключиться на что-нибудь другое.

— Скажи, ты специально вылил на себя горячий кофе, чтобы только попасть в ванную?

Виктор в ответ неопределенно пожал плечами.