Доставь его мертвым   ::   Кин Дей

Он ехал вдоль двойного ряда мотелей, вытянувшихся в длинную шеренгу за пределами Френч-Байю, а в груди его все еще не утихал гнев.

Надо было остаться в армии, — тоскливо думал Латур, или попытать счастья на нефтепромыслах. А теперь, уволившись из армии, да еще проболтавшись три года в колледже, что он знает? Да ничего, кроме того, что требуется каждому стражу порядка. Впрочем, даже в армии он занимался почти тем же самым, если, конечно, не считать короткого периода, когда их перебросили в Корею.

А потом, по какой-то злой иронии судьбы, он стал помощником шерифа. Когда они с Ольгой поженились, а было это в Сингапуре, ему бы и в голову не пришло, что наступит время, когда он станет работать как вол. Судя по письмам, которые приходили от Джина Эверта, и договору об аренде скважины, который он подписал, Латур имел все основания надеяться, что вскоре станет купаться в золоте. Или, по крайней мере, будет весьма и весьма богат.

Поэтому-то Ольга и согласилась стать его женой.



Глава 2

Но по мере того как город оставался все дальше позади, гнев Латура понемногу стихал. Чистый воздух приятно холодил лицо. Грязь, тянувшаяся по обеим сторонам вдоль дороги, где были дренажные канавы, казалась не правдоподобно жирной. Между деревьями величаво расхаживали белоснежные цапли. Весело щебетали птицы. И на душе у Латура посветлело. Даже если жизнь и обошлась с ним не так, как он надеялся, стоило только вырваться из Френч-Байю, оставив позади себя смрад сырой нефти, смешивавшийся с удушливыми ароматами жареной рыбы и прогорклого пива, и он мог снова наслаждаться неповторимой красотой дельты Миссисипи.

Латур с интересом отметил, что Жак Лакоста, судя по всему, снова вернулся. Впрочем, так бывало уже не раз. Его трейлер и безвкусно размалеванный фургон были припаркованы на небольшой лужайке возле исхлестанной ветрами и хранившей еще следы пожара стены, которая некогда была частью хозяйского дома на плантации Лакосты.

Он почувствовал смутную жалость к Лакосте. Вечный бродяга, этот старик натерпелся в жизни ничуть не меньше, чем он сам. Лакоста принадлежал к одной из двух самых старинных семей в округе. Они появились в здешних местах лет за пятьдесят до знаменитого сражения под Новым Орлеаном. Но казалось, что тот кусок земли, которым они владели, состоял из одной лишь грязи. По меньшей мере на пять миль вокруг Френч-Байю он был чуть ли не единственным, в котором не нашли ни капли нефти.

Похоже, подумал Латур, старик Лакоста только что приехал. С помощью рыжеволосой девчушки, одетой в белую юбку и жакет, он как раз пытался отцепить фургон от трейлера.

Латур слишком быстро миновал лужайку, чтобы отчетливо разглядеть лицо девушки. Все, что ему удалось заметить, — это то, что она еще очень молода. Ему показалось, что это уже другая, не та, с кем Лакоста жил здесь в свой прошлый приезд. Теперь, когда годы неумолимо брали свое, Жак Лакоста менял своих женщин с такой же скоростью, с какой иные меняют рубашки. И с каждым разом облюбованные им девушки были все моложе и моложе.

Чем больше Латур удалялся от города, тем более дикими выглядели места, которые он проезжал. Дорога постепенно сузилась и вскоре превратилась в изрытую колеями тропинку, петлявшую между деревьями. Воздух стал настолько чистым, что Латур ясно чувствовал запах дыма из кухни и аромат того самого пойла, что варил Тернер, еще за полмили до его забегаловки, где, собственно, и находился перегонный аппарат. Прошел уже год, как его никто не трогал, и Тернеру даже не приходило в голову соблюдать хотя бы элементарную осторожность.

Остановив машину, Латур вышел и принялся продираться сквозь густой кустарник.