Против неба - на земле (Родителям и воспитателям)   ::   Павлова Н

Но, кружа и кружа вокруг этой картины, прибавляя и прибавляя к ней, казалось бы, ничего не решающие штрихи, писатель обобщает её содержание, и тогда "записки охотника" о том, как браконьер отнял у лосихи её лосёнка, перерастают в драму материнского горя и материнской верности. Благородная сила, огромность этого чувства и должны были расшевелить пустую душу. А проснётся ли в Шурке Сараеве совесть... кто знает? Коваль оставляет своих героев на полуслове, потому что нет в нём наивной уверенности, что все проблемы разрешимы, да ещё в пределах одного рассказа или одной книги.

Юрий Коваль не любит открытых выводов. Он рассчитывает на ум и тонкость того читателя, для которого пишет. Конечно, он учитывает особенности восприятия ребёнком жизни и слова. Конечно, смысл его произведений точен, акценты расставлены чётко, добро и зло резко различимы. (Он снисходителен к маленьким слабостям милых ему героев, но не прощает бессовестности - "У кривой сосны", бьёт иронией и сарказмом по скупости и приобретательству "Караси", "Картофельная собака".) И всё же обращается к детям с богатым эмоциональным и духовным строем. Он даже запальчиво утверждает: "Писать надо так, как будто пишешь для маленького Пушкина". И верит в каждого своего читателя, и видит черты "маленького Пушкина" в любом ребёнке. Поэтому в его произведениях есть ещё одна глубина, есть подводное течение - как в "Грозе над картофельным полем", как во многих других рассказах, как в "Вороне", где странная птица всюду летала за женой Кольки-механизатора. И пусть это преследование объясняется конкретной причиной, но находится в рассказе и второй смысл. Быть может, ребёнок пока его не поймёт, но когда будут прочитаны последние строки, они отложатся в детском сознании ощущением непростоты жизни и человеческих чувств: "...Если бы за мной ворона летала, если б меня любила, я бы ей крошки хлебные сыпал... Но не меня полюбила ворона... Вот всё-таки какая глупая бывает на свете любовь!"

Не все произведения Коваля кончаются на весёлой ноте. Но оптимизм писателя - в цельности взгляда на жизнь, серьёзного, требовательного, жизнеутверждающего. В романтическом стремлении ввысь, которое соединилось с образом бездонного небесного пространства, с сиянием созвездия Орион, льющим на страницы свой ясный свет.

Читатели, хорошо знакомые с творчеством Коваля, сразу заметят появление в книге нового раздела - "Про них", который органично примыкает ко всем остальным: тот же интерес к природе, терпение, с каким всматривается писатель в её таинственную переменчивость, и уже знакомое мгновенное вовлечение повседневности в сказку ("В берёзах"). Здесь так же хорошо подсмотренные повадки птицы, животных, всякий из которых - характер ("Шатало"), такие же простосердечные люди ("Дед, баба и Алёша", "Снеги белы", "Шапка дяди Пантелея"). Тяга Коваля к сказочности, к фольклору и в новых рассказах ведёт за собой образность, жест. Как тряхнёт Орион плечом и с плеча его полетят звёзды, так и вспомнится Василиса Прекрасная.

"А ничего особенного не было. Я шёл по дороге..." Ничего особенного не случается, и всё-таки случается немалое: читатель-ребёнок трудится душой, учится не пропускать подробности родной природы, проникать в многообразие человеческих чувств. Он учится любить родину, зная её мельчайшие приметы и понимая её каждодневные заботы.

Происхождение раздела "Про них" не совсем обычно. Эти рассказы, миниатюры, зарисовки - плод содружества писателя Ю.Коваля и художницы Т.Мавриной. Любовь Коваля к родной земле, умение воссоздать мир зримо, в объеме, цвете, изгибах линий и легли в основу единства с Т.Мавриной. Единства, но не тождества.