Семь футов под килем на краю света   ::   Чигиринская Ольга

Думаю, он остановил свой выбор на кандидатуре Уилла в тот самый миг, когда Бутстрэп исчез в морских глубинах, оставив ему «черную метку» (в этом месте Эллиот и Россио отвесили еще один земной поклон Стивенсону).

То, как Джек и Уилл сыграли в пас на Исла де Муэрте, показало, что Уилл, при всей своей щенячьей простоватости, быстро соображает и еще быстрее действует. То, что действие у него опережает мысль — недостаток, свойственный молодости, но со временем он пройдет, если Уилл выживет, да и не такой уж это недостаток — обгоняя собственную мысль, Уилл нередко действует интуитивно правильно. И при этом у него очаровательно честные глаза, способные обмануть самого дьявола — это ли не то, что нам надо?

А поскольку обмануть дьявола — задача не из простых, Джек разыгрывает Уилла «втемную». Но надо отдать ему должное — точно так же, «втемную», он доверяется Уиллу на острове людоедов. Ведь если бы Уилл сплоховал, не сумел отвлечь внимание дикарей и выручить экипаж — мероприятие под названием «паликилики» закончилось бы для Джека очень плохо. Джек в этом случае рисковал сильнее — он ведь точно знал, что на «Летучем голландце» есть человек, который готов прикрыть и спасти Уилла, а вот успеет ли Уилл сделать дело прежде, чем из Джека сделают жаркое — бабка надвое гадала.

Но Уилл, Элизабет и Норрингтон были не в курсе того, что Джек в курсе. Так что для них мнимое предательство Джека выглядело настоящим, полноразмерным предательством — и каждый из них, в свою очередь, решился на такое же полноразмерное предательство по отношению к Джеку: Норрингтон стибрил сердце Дэви Джонса, Элизабет отдала Джека кракену на съедение, а Уилл… Похоже, Уилл единственный понял, в какую именно игру играет Джек — но так и не успел освоиться с правилами, лопухнулся и заложил всех по-черному.

Это как в старом анекдоте: не умеешь летать — не выпендривайся. Это в отдалении от капитана Тига Барбоссе вольно орать, что кодекс Моргана и Бартоломью содержит указания, а не законы. Когда капитан Тиг на расстоянии выстрела, Барбосса этот Кодекс очень чтит. И после того как король пиратов избран — пираты подчиняются, что бы они об этой выскочке Элизабет ни думали. Уилл, Элизабет и Норрингтон совершают поначалу вполне понятную логическую ошибку — видя, что пираты не держатся привычного закона, они делают вывод, что пираты не держатся закона вообще. Эта ошибка дорого им стоит, и дороже всех — Норрингтону, который возвращается к Беккету, потому что «по понятиям» жить не может — чтобы с ужасом обнаружить полное неприятие каких бы то ни было правил вообще.

Уходя от законов, нужно либо еще тверже, чем раньше, держаться за нравственность, либо приходить к «понятиям». И стоит ли убегать от коммодора Норрингтона с его пушками, штыками и виселицей, чтобы прибежать к капитану Тигу с его пистолетом. И это еще в лучшем случае — потому что в худшем у нас Беккет, равно презирающий и закон, и свободу.

Некоторые зрители выражали недоумение тем пафосом, который сопутствует сцене разгрома эскадры Беккета. Да разве Ост-Индская компания — мировое зло?

Компания-то нет, а вот Беккет на пару с Джонсом — да. Они являют собой крайнее и предельное зло равно в барочной и романтической системе ценностей. Они — люди без закона, и потому они зло предельное.

Дело в том, что ни романтизм, ни барокко без закона не живут. Романтик без закона не может обойтись, потому что без закона невозможен романтический бунт. Барочник без закона не может обойтись, потому что без закона невозможно обуздание хаоса. Романтический и барочный герой могут быть равно и над законом, и под законом, и вне закона, но никогда — без закона.