Двое среди людей   ::   Вайнеры Братья

---------------------------------------------

Вайнеры Братья

Двое среди людей



Вайнер Аркадий Александрович, Вайнер Георгий Александрович

Двое среди людей

Повесть, основанная на фактах и документах

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Злодеяние *

Владимир Лакс

-- Сейчас налево,-- сказал на Андроньевской Альбинас.

-- Да ты что, друг! Здесь же "кирпич" -- проезд закрыт, -- рассыпал целую пригоршню картавых горошин таксист. -- Объедем через следующий квартал.

Я как-то судорожно вздохнул и оглянулся. Сзади, в сумраке кабины, размазалось светлым пятном бледное лицо Альбинаса. Его русые волосы казались мне сейчас совсем черными, и длинная прядь на лбу повисла над глазом, как повязка у слепых.

Альбинас положил подбородок на спинку переднего сиденья и сказал:

-- Тогда давай направо...

Я взглянул на щиток, часы показывали сорок три минуты первого.

"Волга" фыркнула на повороте и въехала в Рабочую улицу. Проезжую часть загораживал строительный тамбур.

-- А, черт побери! -- заругался таксист. -- Снова перегородили...

Он часто ругался, но оттого, что очень смешно картавил, раскатывая во рту букву "р", будто этот один большой звук дробился о зубы на добрую дюжину маленьких круглых звучков, руготня его получалась несерьезной и совсем не злой. Он притормозил машину:

-- Посидите, ребятки, минуту, я взгляну, можно ли проехать. А то здесь на мусоре баллон в два счета проколешь.

-- Может, мы здесь выйдем? -- сказал Альбинас, прижимая мне локтем руку. -- Ведь рядом... Я отодвинул руку и отвернулся:

-- Нет, поедем дальше. Устал я. В крайнем случае объедем.

-- Как хотите,-- пожал плечами таксист. -- Я тогда выйду посмотрю.

-- Давай, -- кивнул я.

Таксист оставил фары зажженными, и тихая зеленая улица просвечивалась белым мертвенным светом далеко, почти до конца. И фигура таксиста казалась от теней громадной, расплывчатой, очень сильной.

-- Ты что, сдрейфил? -- хрипло выдохнул Альбинас. -- Ты его куда везешь?

-- К дому, -- резко обернулся я.-- Ты дурак. Смотри, людей еще полно на улице.

Не было на улице никаких людей. Я почувствовал, как у меня остро заболел живот, защемило, заныло под ложечкой.

-- Не, Володька. Испугался ты, -- покачал головой Альбинас.

На скулах у меня набухли тяжелые соленые желваки, и все время набегала слюна, и сколько я ни сплевывал, она заполняла рот густой противной пеной.

-- Я? Ладно, посмотрим сейчас. Только ты не лезь, я сам с ним толковать буду. Чтоб все культурненько.-- Я достал из кармана нож и переложил в рукав пиджака. -- Приставь ему перо к лопатке и сиди молча.

Шофер уже шел назад, и по асфальту тащилась за ним огромная и неуклюжая тень. Тогда у меня и мелькнула мысль, даже не мысль, а скорее ощущение, похожее на предчувствие, что, когда я наставлю нож на таксиста, он вырастет до размеров своей тени и просто задушит, раздавит, раздробит меня. Но шофер уже выходил из освещенной полосы дороги, и тень становилась все меньше, пока не исчезла совсем, и я позабыл об этом предчувствии. Потому что я очень испугался: таксист посмотрит мне в лицо и поймет все. Все, что мы задумали. И я больше не хотел делать то, что мы задумали. Я очень боялся этого таксиста, хотя он был такого же роста, как я, и гораздо меньше Альбинки. И худощавый. Но дело было совсем не в этом. Он был веселый, беззаботный, хороший парень, и мы за эти полтора часа с ним от души наговорились. И я боялся, что когда наставлю на него нож, то он даже не поймет, чего я хочу, а только засмеется и скажет: "Ты чего, дурачок?" -- и снова начнет раскатывать во рту картавые горошинки. А мне, наверное, надо будет орать на него и требовать, чтобы он отдал деньги, или сказать тихим звенящим голосом: "Сейчас убью", -- и его наверняка снова рассмешит моя шепелявость, и все это получится глупо, трусливо, нелепо.