Двойной удар Слепого   ::   Воронин Андрей

Он не верил, что после смерти предстанет перед Аллахом, и тот его отблагодарит за преданную службу и праведно прожитую жизнь.

Бессмертие души полковник отрицал напрочь и полагал, что со смертью приходят лишь процессы гниения и разложения. И еще он не питал надежд на вечную память о себе.

«Все меня забудут так же, как и я забыл многих – тех, с кем шел по жизни».



Глава 2

В Олеге Мерцалове никто сейчас не смог бы узнать бывшего советского гражданина и тем более – капитана Советской армии. И не одежда изменила его. Сегодня в России люди одеждой практически ничем не отличаются от своих собратьев по разуму, живущих в Европе, Америке или даже в Южной Африке. Лишь только взгляд Мерцалова остался прежним – взгляд серых холодных глаз. Но теперь их предусмотрительно прикрывали очки с легкими пластиковыми линзами, чуть тонированными, отливавшими нежным золотисто-коричневым цветом, хотя очки Мерцалову не выписывал ни один доктор. К чему они человеку, способному попасть из винтовки в спичечную головку с расстояния в сто метров!

Но именно эти очки и довершали образ, с которым свыкся за многие годы Олег Мерцалов. Коротко стриженный, с легкой проседью, идеально выбритый. Если он чем и выделялся среди остальных пассажиров парома, следовавшего из Копенгагена в Осло и носившего гордое имя «Принц Датский», так это смуглым цветом лица – слишком смуглым для блондина, жителя средних широт. Но мало ли где мог загореть человек – совсем необязательно для этого жить на Востоке или в южных странах! Ведь это теперь так просто – сесть в самолет и перенестись из зимних холодов в тропическую жару.

Мерцалов сидел в шезлонге на верхней палубе, где дул пронизывающий морской ветер. Глаза Олега были закрыты, на губах застыла блаженная улыбка. Наконец-то он почувствовал себя в родном климате. Он хоть и прожил последние годы в пригороде Тегерана, но так и не смог ощутить себя своим в исламском мире. Да Мерцалов к этому и не стремился. Чужими оставались горы, так похожие на те, где он воевал в составе советских войск и где попал в плен, круто изменивший его жизнь.

Чужими были пустыни, чужим было слепящее солнце над головой. И самое странное – ему даже не снились места, в которых он жил сейчас. Во сне всегда к нему приходила его прошлая жизнь: русские пейзажи, холодное северное море. Иногда снились бывшие друзья, знакомые, лица которых он успел подзабыть. Поэтому и появлялись они в его снах смутные, словно в тумане.

Если и раньше у Мерцалова друзей было раз, два и обчелся, то теперь их не существовало вовсе. Были лишь люди, дававшие ему поручения и платившие деньги. Он не разменивался по мелочам, один его выстрел стоил очень и очень дорого. Но высокая цена всегда была оправдана качеством выполненной работы.

Когда Мерцалов брался ликвидировать человека, то делал это виртуозно, не оставляя после себя практически никаких следов. Если заказчик указывал Мерцалову, что все должно выглядеть как несчастный случай, так оно и случалось. А на расспросы, как именно Мерцалов собирается проводить операцию, он отвечал неизменной улыбкой и молчанием.

Если же заказчик попадался настойчивый, Мерцалов веско говорил посреднику:

– Передайте ему, что излишнее любопытство мешает здоровому сну. Пусть убивает сам или пусть поищет другого исполнителя.

Он привык действовать через посредников, которые искали заказы и передавали ему деньги, оставляя себе проценты. В ценах на услуги такого рода Мерцалов разбирался и обмануть его было бы сложно.

Олег открыл глаза. Над морем, над заливом Бохус летели крупные снежинки. Из всех пассажиров парома еще только пятеро отважились в такую погоду выйти на верхнюю палубу.