В пылающем небе   ::   Белоконь Кузьма Филимонович

Пели все:

Вспомним о тех, кто в грозу сорок первого

Бой на Су-2 принимал.

Шел без прикрытия, дрался отчаянно,

Падал, горел, но летал.

Пусть героизма пример вдохновляющий

В памяти нашей встает:

Против троих на машине пылающей

Бой Малышенко ведет.

Вспомним, как строй над землею распластав,

В море разрывов, в дыму

«Илы» громили фашистов в Донбассе,

В плавнях Кубани, в Крыму.

Стали седыми легендами были,

Как через Дон и Азов

Нас на лихие штурмовки водили

Маслов, Буханов, Попов.

«Черная смерть» недобитым пусть чудится

(Скажем и этот наш тост),

Возле Сарабуза крошево «юнкерсов»,

Мыс Херсонес и Погост;

Помнят пусть станцию Лапы, Цеханув —

Груды металла, огонь —

Это с орлами прошли Емельянов,

Корсунский и Белоконь.

Вспомним наш труд на земле исступленный —

В пальцы вмерзали ключи.

Тяжкие бомбы, дежурства бессонные,

Пешие марши в ночи.

Вспомним маршрут, что салютами мечен:

Гродно, Рожан, Кенигсберг,

Данциг и Штеттин; с Победою встречу —

С нашей, одною на всех.

Встанем. В минуту молчания вспомним,

Кто не вернулся назад,

И не забудем, что в звездах Героев —

Подвиг не знавших наград.

Как хочется каждому фронтовому летчику походить по той родной земле, за которую дрался в небе в далекие военные годы. Я побывал на Сапун-горе, где на мраморной стеле среди других увидел и свое имя. Давно мечтал попасть и на мыс Херсонес, да все не получалось. Но когда 9 мая 1979 года благодарные севастопольцы пригласили на празднование 35-летия освобождения города, я решил поехать.

После многочисленных зигзагов, подъемов и спусков автобус, наконец, вырвался на каменистую равнину. Слева и справа – почти никакой растительности. В салоне неутихающий гомон: Семен Кныш рассказывает очередную историю, Павловский, Лукшин, Жорник, Крыжановский закатываются громким смехом.

Вскоре автобус остановился у самого берега моря. Все вышли. Наконец-то осуществилось мое желание. Я стою на краю крутого обрыва, и сразу всплыло в памяти все, что связано у меня с этим небольшим клочком советской земли. Вспомнилось, как под беспощадным огнем штурмовиков гитлеровцы в безрассудном ужасе бросались здесь в море, но тут им спасения не было.

– Вон туда мы сбрасывали бомбы, – обращаю внимание товарищей, – а вот здесь проносились впритирку к воде и в упор поливали огнем все, что попадало на нашем пути.

– Да ты один раз так снизился, что у меня сердце екнуло: «Ну, думаю, долетался с Кузьмой, он уже под водой вздумал атаковать гитлеровцев», – под взрыв смеха с серьезным видом бросил реплику Кныш.

И здесь мы узнали невероятное. Оказывается, в момент последнего штурма, чтобы не дать возможности солдатам сдаваться в плен, по приказу гитлеровского командования дорожные регулировщики ночью направляли мчащиеся на большой скорости машины с живой силой прямо в обрыв. Мы видели это место: далеко внизу волны стонали и с огромной силой бились о многотонные остроконечные глыбы, вода пенилась, кипела. Пришлось еще раз убедиться, что фашизм способен на любую подлость и преступление.

Перед отъездом, конечно же, сфотографировались. Отсюда я увез с собой два небольших камня – память о последних боях за освобождение Крыма.

* * *



Почти четыре десятилетия отделяют нас от той огненной поры. Уже стали взрослыми дети фронтовиков, подрастают их внуки.

Наши сыновья и дочери… Теперь они ровесники Григория Кузнецова и Василия Щеголева, Тимофея Маслова и Сергея Аверьянова, Федора Громова и Николая Гайворонского, Вари Емельяненко и Нины Золотаревой – всех тех, кого мы потеряли за четыре года войны. Они навсегда остались молодыми в наших сердцах, в нашей памяти. Они всегда с нами.



Фотографии

К. Ф.