Война (Книга 3)   ::   Стаднюк Иван

Значит, можно было надеяться, и он надеялся...

Грузовик с минометчиками валко пробирался по ухабистой, в горячих солнечных пятнах, лесной дороге, его часто встряхивало, и, может, эти толчки и удары плечом о борт машины вернули Алеся Христича из плена воспоминаний. Будто проснувшись, он с удивлением заметил, что в кузове вместе с минометчиками едет младший политрук Иванюта. И было непонятно, почему он не сел в кабину одной из трех машин. Ведь такой начальник! Алесь догадался: боится, наверное, начальничек бомбежки; из кузова ведь быстрее можно заметить пикирующий бомбовоз и нырнуть на землю.

А тем временем Миша Иванюта вел с бойцами разговор.

"Вот ты твердишь, что в боевой обстановке запас мин надо возить отдельно от стволов и от минометчиков", - обратился он к Захару Завидову, сидевшему рядом с Алесем Христичем.

"Ничего я не говорю, - сонно ответил Завидов и локтем толкнул под бок Алеся. - Это он мне говорил".

"Я?!" - удивился Алесь, не соображая, о чем идет речь.

"Ну, неважно кто, - примирительно сказал Иванюта. - А вот вы слышали, как два кума ездили на базар продавать самогонку?"

"Не-е-е". - И кто-то сдержанно хохотнул, предвкушая услышать веселую историю.

"Так вот, едут кум Иван и кум Петро на рынок, каждый на своей телеге, дымят люльками и этак с ленцой перекидываются словами.

- Кум Петро, ты сколько горилки везешь продавать? - спрашивает Иван.

- Три литра... - отвечает Петро.

- И я три литра... А почем будешь продавать? - интересуется Иван.

- По рублю за стакан.

- И я по рублю... Слышь, кум, у меня есть рубль. Налей мне стаканчик попробовать твоей горилки.

Кумовья остановили коней. Иван уплатил Петру рубль, а тот налил ему стакан горилки. Иван выпил... Едут дальше, молчат, курят. Вдруг Петро предлагает:

- Кум Иван, а ну и ты продай мне на рубль горилки. Попробую твоей.

Опять остановились. Кум Иван наполнил из своего жбана стакан и спрятал в карман знакомый рубль. Едут дальше, молчат, сосут трубки, потом Иван опять просит:

- Продай, кум Петро, мне еще на рубль твоей горилки...

И так рублишко гулял между карманами Ивана и Петра, пока вся самогонка у того и у другого не была выпита..."

Бойцы, слушая младшего политрука Иванюту, вначале посмеивались сдержанно, чтобы не мешать рассказчику, а потом взорвались дружным хохотом, скаля белые зубы и сверкая оживленными глазами. И этот их молодой смех был настолько беззаботным, будто и не было войны, крови, смертей и не надо было постоянно опасаться бомбежки...

Подняв руку, Иванюта дал понять, что рассказ не окончен.

"Так вот, приехали кумовья на базар, а продавать нечего. Но есть у кума Ивана один рубль.

- Кум, - предлагает ему Петро, - пойдем в корчму да пропьем твой рубль!

Сказано - сделано. Пропили и этот рубль... Приезжают домой чуть теплые, предстают пред ясные очи своих жинок на праведный суд... А на второй день кум Петро, встретив Ивана, спрашивает:

- Кум, мы же пропили твой рубль. За что же тогда меня жена так безбожно отходила палкой?

- Может, ей моего рубля жалко? - пожал плечами Иван и застонал, вспомнив, как и его молотила жена".

Опять самозабвенный хохот заглушил урчание полуторки.

"А в чем же соль этой байки?" - посерьезнев, спросил Алесь Христич.

"В чем? - переспросил младший политрук Иванюта. - Неужели не ясно? Хотя он и сам не очень понимал, какая особая мораль, кроме веселой нелепости, содержится в анекдоте, но стоял на своем: - Если ты, минометчик, едешь на базар, то есть идешь в бой, держи мины ближе к миномету, а не на телеге у кума. Понял?.. А если едешь с кумом продавать вино, слейте его в одну посудину и не надо вам двух телег".

"Темновато, однако смешно", - со снисхождением заключил все тот же Алесь Христич, чем вызвал новый взрыв смеха товарищей.

"Очень даже ясно, - вяло возразил Алесю Захар Завидов.