Если наступит завтра   ::   Шелдон Сидни

Скажи лучше, что происходит у вас в Филадельфии, – обеспокоенно спросила она дочь.

– Мамочка, я как принцесса в сказке, – затараторила Трейси. – Я никогда не думала, что могу быть такой счастливой. Завтра вечером я познакомлюсь с родителями Чарльза. – Она понизила голос, словно объявляя. – «Стенхоупы, с Каштанового Холма». Они из высшего общества. У меня выросли крылья размером с динозавра.

– Не бойся. Вот увидишь, ты им понравишься, дорогая.

– Чарльз говорит, что все это не имеет значения. Он любит меня. А я доверяю ему. Я не дождусь, когда ты познакомишься с ним. Он необыкновенный.

– Я и не сомневаюсь. – Никогда мне не придется познакомиться с Чарльзом. Нет. Я не должна думать об этом.

– А он знает, что так дорог тебе, малышка?

– Я говорила ему это, – засмеялась дочь. – Ну, хватит обо мне. Расскажи, что там у вас делается. Как ты себя чувствуешь?

«У Вас идеальное здоровье, Дорис». Это слова доктора Раша. «Вы доживете до 100 лет». Вот ирония жизни. – Я чудесно себя чувствую. – Так тебе и надо.

– Не обзавелась еще приятелем? – поддразнила ее Трейси.

С тех пор, как пять лет назад отец Трейси умер, Дорис Уитни даже слышать не хотела о другом мужчине, несмотря на согласие дочери.

– Нет никаких приятелей, – она переменила тему разговора. – Как твоя работа? Все еще радует тебя?

– Мне нравится. Чарльз считает, что после нашей свадьбы мне не стоит работать.

– Отлично, детка. Приятно слышать такое благоразумное мнение, он настоящий мужчина.

– Он такой. Ты скоро убедишься в этом сама.

Раздался раскат грома, подобно закулисному гонгу. Время. Сказать больше нечего, кроме прощальных слов.

– До свидания, дорогая, – она постаралась, чтобы ее голос звучал ласково и заботливо.

– Я увижу тебя на свадьбе, мамочка. Как только мы с Чарльзом будем знать день, я сразу же позвоню тебе.

Осталось только сказать заключительную фразу:

– Я люблю тебя, очень, Трейси, – и Дорис Уитни осторожно положила на место телефонную трубку.

Она подняла пистолет. Был только один способ сделать это. Быстро прислонив пистолет к виску, она нажала на курок.



2

Филадельфия. Пятница, 21 февраля – 8.00

Трейси Уитни вышла из холла многоквартирного дома, где она жила, в серый, со снегом дождь, который беспрестанно лил на скользкие лимузины, катящиеся вниз по Маркет-стрит, и на покинутые и заколоченные дома, теснящиеся кучкой в трущобах Северной Филадельфии. Дождь отмыл лимузины и пропитал влагой грязные мусорные кучи, выросшие перед домами. Трейси Уитни шла своей обычной дорогой на работу. Она шла быстрым шагом к востоку Каштановой улицы, к банку – это было единственно возможное, что могло уберечь ее от ужасной непогоды. На ней был ярко-желтый плащ, сапоги и желтая шляпка, которая с трудом удерживала массу блестящих каштановых волос. Ей недавно исполнилось двадцать пять лет. Лицо Трейси, живое, интеллигентное, с полными чувственными губами, освещали искрящиеся глаза, которые моментально меняли цвет от мягкого зеленого до темно-нефритового. Она была стройной, со спортивной фигурой. Кожа светилась от прозрачно-белого до нежно-розового оттенка, в зависимости от того, сердилась ли она, волновалась или просто уставала. Ее мать однажды так сказала ей: «Если честно, девочка, иногда я не узнаю тебя. Ты собрала все румбы ветра».

Сейчас, когда Трейси шла по улице, люди улыбались, видя как светится ее лицо от счастья. Она в ответ улыбалась им.

Это неприлично – быть такой счастливой, думала Трейси Уитни. Я выхожу замуж за любимого мужчину и у меня будет ребенок от него. Ну, что тут скажешь?

Дойдя до банка, Трейси взглянула на часы. Восемь часов двадцать минут.