Естественная убыль   ::   Лаврова Ольга

– Ну, черная касса была у меня, верно. Только кас­сир – это ж не директор.

– Малоубедительно.

– А я настаиваю, что никто ее не обольщал и не совращал! Вот вы задайте Масловой вопрос: если она такая хорошая, что ж она мне, негодяю, поддалась? Чего ж не отказалась, не сбегала в органы?

– Так я тебе сразу и поддалась? А ты забыл мои заявления об уходе? Я три раза писала, и ты три раза рвал! Забыл, как грозился уволить с волчьим билетом? С такой характеристикой, что никуда не возьмут?

– Сказать все можно, сколько угодно!

– А почему вы ее, собственно, удерживали? Нашли бы кого другого, кто охотней помогал воровать.

– Да она же редкий человек – с огоньком, с твор­ческой жилкой! Где бы я вторую такую нашел?

– Вам непременно с творческой жилкой?

– Даже, извините, глупый вопрос!

Все-таки занятный мужик. Не хочешь, да улыб­нешься.

– Зря смеетесь. Чтобы – как вы грубо выражаетесь – воровать, в нашем деле надо прежде работать уметь. Кто не умеет – мигом в трубу вылетит, будь он хоть честный, хоть какой. Если хотите знать, мы всегда шли с перевыполнением плана. Вся наша прибыль – сверхплановый товар!

– Но за счет чего?

– А я вам скажу. За счет умения работать без потерь – раз. За счет высокого профессионального мастерства – два. И за счет постоянной заботы о вкусовых качествах – три. Это ж не секрет: у плохой хозяйки какая-нибудь котлета – хоть выброси, а у хорошей – пальчики обли­жешь. Маслова – хозяйка хорошая.

– Выходит, Ирина Сергеевна, мы вас тягаем за про­фессиональное мастерство и заботу о качестве. Как забота осуществлялась на практике?

– В крем доливали воду… Вместо сливочного масла клали маргарин… В некоторое тесто полагается коньяк – лили водку… Искусственно увеличивали припек… Много способов.

Неловко ей, потупилась. Удивительное дело – пройдя кудряшовскую школу, сохранить стыд.

Когда опять осталась со Знаменским вдвоем, передо­хнула с облегчением, и все тянуло выговориться. Что ж, долго молчала – перед мужем, перед матерью, знакомы­ми. Знаменский ей не мешал.

– Наверно, был какой-то выход. Но связал он меня этими «премиями», имей, говорит, в виду, ты за них расписывалась!.. И, бывало, все разжигал. Приведет свою девицу и велит показывать, какая на ней шубка, какое белье… Я не оправдываюсь, хочу, чтобы вы поняли, до чего постепенно…

Выход у нее был один: найти другую совсем работу, где волчий билет Кудряшова не имел бы значения. Но на это нужна решительность, воля. И готовность расстаться с даровыми деньгами. Между прочим, мать у нее была продавщица. Правда, в иные времена, когда не обяза­тельно липло к рукам, да и липли-то сравнительно крохи. И все же она ее растила, она выводила в люди, отцом не пахло.

– Вы не представляете, как сначала все незаметно! Вот, например, прибегают: «Ирина Сергеевна, какао-порошок высшего сорта кончился, можно класть первый сорт?» Ладно, говорю, кладите, только побольше, чтобы мне калькуляцию не переделывать. А разве есть время проверить, сколько положат? Снова бегут: «За нами сто «эклеров», подпишите вместо них «наполеоны», на «эклеры» крема не хватает!» Одного недостача, другого совсем нет, а третьего вдруг излишек вылез. И не разберешь, когда правда, когда для отвода глаз. Понимаете?

– Я – да. А муж что-нибудь понимал?

– Ну, Коля… – улыбнулась нежно. – Вы же его видели – не от мира сего…

– Не сказал бы.

– Да что вы! Большой ребенок, – она мысли не допускала, что муж может кому-то не нравиться. – Я когда второе заявление об уходе подала, то немножко дома объяснила осторожненько.